Конкурс 2022 - "В этом странном мире бывает всё, что угодно"

[talia]

Голос
“Слышу голос из прекрасного далека”
к/ф “Гостья из будущего”


В первый раз я услышал этот голос в пятом классе. В разгар контрольной по математике, в полной тишине, кто-то вдруг сказал:
- Василий, выйди из класса!
Голос был женский, молодой, незнакомый, настойчивый. Я решил, что мне послышалось.
- Василий, выходи из класса и срочно беги домой, - повторил голос.
- Это ты сейчас сказала, чтобы я шел домой? - я повернулся к соседке по парте, рыжей симпатичной Женечке Ивановой.
- Отстань, мешаешь, - Женечка едва глянула на меня и уткнулась обратно в тетрадь. - Дурак…
- Василий, выходи из класса. Срочно иди домой. Это последнее предупреждение, - сказала обладательница незнакомого голоса и замолчала.
Она всегда повторяла задания три раза, но я старался выполнять их как можно быстрее. Многие были простыми - например, убрать цветочный горшок с подоконника. Но не все. Однажды мне пришлось по всему городу искать какой-то дуриан, а в другой раз - окунуться зимой в прорубь.

Первые несколько лет я пытался с ней разговаривать и даже ходил на курсы медитации - чтобы лучше сосредоточиться и наконец-то до нее достучаться. Бесполезно. Она никогда не отвечала на вопросы.
Мне казалось, что она похожа на девочку-пионерку из будущего, актрису старого детского кино, и как-то незаметно я привык назвать ее Алисой.

Рыжей Женечке, своей любимой жене, я рассказал про Алису накануне свадьбы. Я был готов ко всему. Сложно кинуться в омут с головой и выйти замуж за человека, который слышит в своей голове некий голос. Еще сложнее - за человека, который вынужден выполнять все указания этого голоса.
- Она… этот голос… требовала сделать что-то плохое, хоть раз?
Я честно задумался.
- Нет, никогда. Ни разу. Странное - да, было. Сложное - тоже. Плохое - нет.
Женечка мне поверила… или просто очень любила. Свадьба состоялась, и с тех пор мы почти десять лет прожили в счастливом и сознательно бездетном браке.
- Понимаешь, Васик, - честно сказала мне жена, когда я узнал, что она поставила какую-то спираль и беременеть не планирует, - ребенок - это большая ответственность, а ты… то есть мы…- Женечка не договорила, и больше мы к этой теме не возвращались. Мы никогда не знали, чего в следующий раз потребует Алиса, какой уж тут ребенок…

За эти почти десять лет нам пришлось переехать из Иваново в Сочи - так сказала Алиса. Затем - в Питер. Женечка героически переезжала вместе со мной и плакала так, чтобы я не слышал - не хотела расстраивать.
- Давай не поедем, - каждый раз говорил я жене, когда Алиса требовала очередной переезд. - Ну ее, сколько можно…
- Ты что, нельзя! - пугалась Женечка. - Ты сам говорил!
Да, Женечке я рассказал все, но кроме нее про Алису не знал никто. Ни родители, ни тесть с тещей, ни (тем более) наши немногочисленные друзья.

Тогда, в пятом классе, я тоже не сказал матери про голос, который настаивал, что я должен идти домой. Я никуда не пошел, дописал контрольную - и всю жизнь чувствовал себя виноватым. Если бы я послушался Алису, мой младший брат остался бы жив.
- Этого не может быть! -ахнула Женечка, когда я ей рассказал.
- Ты мне не веришь?
Женечка верила.
Когда в тот первый раз я не послушался Алису, мать выскочила на десять минут в магазин и оставила младшего сына, моего брата, одного. По дороге обратно сильно подвернула ногу и вместо десяти минут задержалась на полчаса. За это время любознательный малыш перевернул свой манеж, добрался до тазика с водой, подготовленной для стирки - и захлебнулся. Насмерть.
Мать очень долго себя винила, задумала отправиться вслед за сыном, неправильно рассчитала дозировку таблеток и почти полгода провела в психиатрической клинике.
А я до сих пор жалею, что не знал, не понял, не разобрался - никто не рассказал мне, что делать, если незнакомый голос в голове требует посреди контрольной все бросить и срочно бежать домой.

После трагической смерти брата я всегда слушался Алису. Почти всегда. Во второй раз это случилось, когда Алиса потребовала, чтобы на даче у тестя и тещи я съел гусеницу. Противную, мерзкую, толстую зеленую гусеницу. Я отказался. Алиса повторила свое распоряжение три раза, как обычно - и замолчала.
На следующий день я заболел - температура за сорок градусов, я задыхался, врачи не могли поставить диагноз… думал, что умираю.
- Это она тебя так наказала? - с ужасом в голосе спросила Женечка, когда я пошел на поправку и рассказал ей про гусеницу.
- Нет, не думаю… может, я подцепил какой-то вирус еще раньше, и эта гусеница могла меня вылечить? Китайцы сушеных насекомых в медицине сотни лет применяют.
- Так то сушеные! А тут - живая… бррр… - Женечка жалостливо посмотрела на меня. - Бедный… издевается она над тобой!
В чем-то я бы согласен с женой, но больше не рисковал и выполнял все, чего требовала от меня Алиса.

С годами Алиса появлялась в моей голове и в нашей жизни все реже и реже. Не скажу, что я о ней сильно скучал. Но когда вернулась…
Женечка сразу подметила мое плохое настроение и не отстала от меня, пока не выпытала, чего на этот раз потребовала Алиса.
- Что значит - побить соседа? Так и сказала?
- Да. Так и сказала: “Василий, побей соседа из квартиры напротив”.
- Но почему? За что? Безобидного пенсионера? Ну, выпивает иногда… ладно, часто выпивает. Но он же безобидный совсем!
Я пожал плечами. Откуда мне знать, чем не угодил мучительнице Алисе наш сосед Петрович.

- Может, он кастрюлю на плите забудет и от газа взрыв случится? - фантазировала Женечка, а я сидел сам не свой. Побить безобидного алкаша Алиса потребовала уже дважды. Третий раз будет последним.
- Васик.. а может, ничего не случится? Может, это просто совпадение - ну, тогда, с твоим братом?

Как будто я сам об этом не думал!
- Совпадение? В первый раз - брат умер, во второй - я сам чуть на тот свет не отправился. Два совпадения - это уже закономерность, понимаешь?
- И что… что теперь? Пойдешь бить Петровича?
- Не знаю
Помолчали.
- Васик, а может, тебе обратиться… к врачу? Ну так, на всякий случай? Провериться?
Я вздрогнул. Когда-то это должно было случиться, Женечка и так продержалась почти десять лет.

- Нет-нет, извини, прости пожалуйста! - Женечка посмотрела на меня и тут же переменилась в лице. Но слова уже выскочили жирными лягушками… какие тут воробьи.
Молча, быстро оделся. Говорить не было о чем. Женечка что-то лепетала, я ее не слушал.
- Васик, ты куда? - догнала меня возле входной двери.
- В психушку! - бросил зло в ответ и вышел за дверь.

Под осенним противным дождем, без зонтика, как раз и думать о том, как жить дальше.
Алиса всегда меня защищала. Всегда помогала - я никогда не застревал в лифте, не попадал в дтп, в больнице последний раз был пять лет назад - товарища проведывал. У меня прекрасная работа, любимая жена… да, жена…

Люди, которые верят в Бога, ау! Вам почему-то никто не предлагает пойти к врачу и провериться. То есть с вами все нормально? И чем вы лучше меня? Верующие живут так, как написано в Библии. Я поступаю так, как говорит мне Алиса. Так в чем проблема?

- Проблема в том, дебил, что до сих пор твоя Алиса не требовала никому причинять зло, - громко сказал я сам себе. - Ты ей веришь, но ровно до тех пор, пока тебя все устраивает.

Я вспомнил про Женечку и спросил, подражая ее голосу.
- Так что - идешь бить морду безобидному алкашу Петровичу?
- А если он правда взорвет наш дом к чертям собачьим? Ты знаешь? Ты точно знаешь лучше Алисы? - я закричал, и встречный прохожий испуганно замедлил шаг, прижался к стене.
- Правильно, с идиотами лучше не связываться, - крикнул я специально погромче, и незнакомец быстро-быстро побежал прочь.

Мне стало противно от самого себя. А вдруг у человека сердце слабое?
Мне стало противно, что я, взрослый мужик, хожу тут и страдаю из-за голоса в моей собственной голове, и моя жена уже десять лет как страдает вместе со мной.

- А может, нафиг все? - этот болезненный вопрос достался пустой мокрой скамейке - я незаметно для себя забрел в какой-то парк. - Всем лучше будет.
Как по заказу, потянуло запахом тины, впереди замаячил небольшой мост.
Я деловито забрался на парапет. Высота небольшая, но и такой должно хватить. Примерился - в этом деле важно не зацепиться и не повиснуть, а то буду болтаться до утра чучелом, ждать утренних парковых бегунов.

- Василий, слезь с парапета, - послышался знакомый, уже не очень молодой голос.
Я покачал головой и наклонился над водой еще сильней.
- Слезай, пожалуйста.
- Слезу, если ответишь.
Молчание с оттенком согласия. Мне показалось, что Алиса меня действительно слышит.
- Тогда внимание вопрос. Почему, какого черта я должен побить безобидного алкаша Петровича?
- Так будет лучше.
- Кому?
- Тебе.
- Как - лучше? Чем он такой опасный? Он что - террорист? Чикатило? Что с ним не так? Что!?
- Я не знаю, - мне показалось, что Алиса пожала плечами.
- А если я этого не сделаю? Что случится? Взорвется мир? Взорвется дом? Что?
- Что-то случится. Я не знаю.
- Если ты ничего не знаешь, то за каким фигом морочишь мне голову? - просипел я, уже почти падая вниз, с трудом сохраняя равновесие.
Молчание.
- Кто ты? Кто ты вообще такая?
- Не знаю, - Алиса помедлила. - Не могу знать. Это же ты меня придумал.
От неожиданности я чуть не упал, но тут же рванулся вверх, перехватил правой рукой металлическую трубу ограждения.
- Кто я, Василий? - грустно спросила Алиса.
Я осторожно выпрямился и развернулся на мокром парапете спиной к реке.
- Ты просто голос девочки из будущего, Алиса. Хорошей девочки, которая хочет как лучше.
Молчание с оттенком удовольствия.
Я спрыгнул с парапета и тоже молчал, глядя на холодную воду под мостом.
- Василий, найди телефон и позвони Женечке, она переживает и плачет.
- Уже звоню, Алиса. Понять бы только, зачем ей нужен такой феерический болван…

[talia]

Свобода слова

Сбацал сантехник симфонию слива.
Скачет саксонка с Сатиром салоп.
Стала синьора свиньёю сварливой.
Сварщик сварил со стриптизом сироп.

Строил стиляга сарай самодержцу.
Скальпы снимал с саксаулов садист.
Слесарь собрал саморезами сердце.
Сало солил с самогонкой солист.

Саблею сено скосил саботажник.
Сайру сапожник скакалкой словил.
Сватали старцы снегурку со стажем.
Сэр сенбернара с секвойей скрестил.

Славно словечки срифмованы скопом!
Сколько событий стихами сложил!
Смысл, с сожалением, строчечек, стопок
Сволочь-садовник, съехидничав, смыл…

Слушай сюда, самодур, самосудец! –
Смерть стихотворца – смиренье свобод!
Слов содержаньем снабжая сосуды,
Собственно, смысла собрат – сумасброд.

[talia]

Взлом Мироздания

На столе стоит кружка – большая, граненая. Михаил сидит за столом, смотрит на эту кружку и размышляет о космосе.
Кружка порождает в сознании Михаила странные, необъяснимые ассоциации. Вот он летит среди звёзд в цилиндре, отдаленно напоминающем космический корабль. Внутри цилиндра пищат приборы, светятся лампы, снаружи, за толстой стальной обшивкой, разносятся неуловимые космические вибрации, а сам он, Михаил, застыв в невесомости, глядит в крошечное окно иллюминатора.

За иллюминатором простирается бесконечное царство пустоты и холода. Михаил смотрит на всё это – на звёзды, на пустоту, на собственное отражение в стекле – и думает:
«Боже мой, насколько велика наша Вселенная? Где же ее начало и конец? И что же там – дальше?»

Вопросы эти рождаются в сознании Михаила под действием некой космической силы, что пронизывает каждую частичку Мироздания.
Михаил раздражает окружающее пространство альфа-волнами, которые среди людей непосвящённых зовутся просто – потоками сознания, и в попытках найти ответы на терзающие его вопросы натыкается на что-то близкое и знакомое. Он почти находит ответ на последний вопрос…но тут его отвлекает некий звук.

Звук раздаётся прямо над ухом Михаила, будто томный, любовный шёпот. Михаил отрывается от созерцания кружки и медленно, так медленно, что, кажется, время для него превратилось в липкий сгусток слизи, оборачивается.
Перед Михаилом стоит... А, впрочем, Михаил не может сказать, кто стоит перед ним. Суть появившегося существа невозможно описать словами. Оно безобразно, серо и, кажется, состоит из одних лишь суставов.

Существо делает шаг вперёд и произносит:
– Здравствуйте, Михаил.
«Хм», – думает Михаил; думает удивлённо, но без тени страха.
– Здравствуйте, – отвечает он вслух и добавляет. – Доброго вам дня, кем бы вы там ни были.
–Не сочтите за грубость, Михаил, – говорит существо, – но могу ли я уточнить, чем вы тут занимаетесь?
Михаил оборачивается к кружке, вспоминает, что он едва-едва не ответил на один из самых важных для человечества вопросов, и хмурит брови.
– Я, собственно, – произносит он, – искал ответы на вопросы, которые позволили бы мне узнать больше о мироустройстве Вселенной. По правде говоря, на один из них я уже нашел ответ, но ваше появление меня отвлекло, и теперь мне предстоит начать всё заново.
– Простите меня, Михаил, – отвечает существо. – Мне, пожалуй, стоило предупредить вас о своем появлении. Хотя в данной ситуации это было невозможно. Но ещё раз прошу прощения, а на какие именно вопросы вы искали ответы?

Михаил всматривается в существо и говорит:
– На разные. Например, что такое Вселенная? Какова она? Почему она столь велика, а жизни в ней так ничтожно мало?
– О-о, – произносит существо и в знак понимания кивает головой. Или коленом. Или локтем. В общем, не разобрать, сплошные суставы. – Весьма интересное занятие, Михаил, весьма интересное. Но, боюсь, полностью бессмысленное.
– Бессмысленное? От чего же?
– Понимаете, Михаил, ваш народ слишком молод, чтобы постигать подобные тайны. Несмотря на то, что среди вас иной раз и находятся одаренные особи, к коим, в некоторой степени, принадлежите и вы сами, но даже им не суждено вникнуть в истинный замысел Вселенной. Ну, а во-вторых, что еще более весомо, в окружающем вас мире существуют силы, которые всеми путями способствуют тому, чтобы тайны Вселенной оставались тайнами. К одной из таких сил принадлежу и я.
– Хм, – Михаил кривит бровь в порыве удивления.

Секунду он размышляет, потом говорит:
– То есть, вы хотите сказать, что ни я, ни кто-либо другой, кем бы он ни был, не сможет дать подлинного ответа на эти вопросы? А если вдруг сможет… вернее попытается, то непременно столкнется с вами?
– Вы и впрямь сообразительны для своего вида, Михаил. Да, все так.
Михаил улыбается.
– Вы не видели и половины того, на что я способен. Однако речь сейчас не об этом. Я хочу сказать, что раз вы прибыли сюда, причем сразу же, как только я едва не приоткрыл покров одной из ваших тайн, то вы теперь, должно быть, будете обязаны исправить эту ситуацию? Меня интересует лишь одно – что будет со мной в таком случае?

– Не я решаю, что будет с вами, Михаил, – говорит существо. – Но да, ваша дальнейшая судьба с этого момента переходит непосредственно в наши руки, точнее в руки Высшего Разума. Он ваш судья и присяжные, ему решать судьбу, ему творить правосудие, а я лишь доставщик. Доставлю тех, кто пытается узнать больше, чем может постигнуть.

– Высший Разум, значит? А этот ваш, Разум, раз он носит такое имя, он, должно быть, и впрямь знает все тайны Вселенной?
– Ему известно многое, в том числе и тайны Мироздания, да. Вселенная открылась ему, и теперь он ведает всё.
Михаил глядит себя под ноги. Одна рука крепко сжимает кружку. В сознании вновь рождаются странные, необъяснимые ассоциации. Наконец он приходит в себя и говорит:
– Что ж, в таком случае я готов встретиться с вашим начальством. Давайте же, ведите меня скорее.

Михаил встаёт из-за стола, сует кружку в карман брюк и выходит на середину комнаты.
Следя за действиями Михаила, существо замечает:
– Можете не утруждаться, там, куда мы идём, ни одна из ваших вещей вам не понадобится.
– А, вы о кружке? По правде говоря, это вовсе не вещь, а мой талисман, часть меня, понимаете? И так как я иду сейчас к тому, кто решит мою дальнейшую судьбу, то я хотел бы, чтобы этот талисман был при мне.

Существо снисходительно кивает.
– Хорошо, если вам так угодно. Дайте мне руку, Михаил.
Существо протягивает подобие конечности. Михаил касается её, и в тот же миг вокруг них, будто искры фейерверка, вспыхивают огни звёзд. Михаил в сопровождении существа устремляется ввысь.

<Продолжение следует...>

[talia]

<... продолжение>

*******
Они движутся с огромной скоростью. Просто немыслимой для человеческого восприятия.
«Будто сверхскоростной лифт, – думает восторженно Михаил. – Лифт, несущийся в космическую пропасть».
– Не бойтесь, Михаил, – говорит существо, – это самый быстрый и безопасный способ доставить вас к Высшему Разуму. Иного способа нет.
Михаил с любопытством разглядывает пролетающие мимо звёзды.
– Я не боюсь, – говорит он, – мне лишь любопытно.

Он протягивает руку, и его пальцы дотрагиваются до невидимой преграды.
«И впрямь лифт. Космический!»
От движения «лифта» кружка начинает вибрировать.
– Рискну предположить, – говорит Михаил, – что это что-то вроде моста Эйнштейна-Розена. Хотя нет, не говорите! Это ведь снова одна из тех тайн, что неподвластна пониманию моего народа.

Существо качает головой.
– Не стоит обижаться на мои слова, Михаил. Я понимаю, они могли задеть ваше самолюбие и расстроить чувства. Но ваш народ и впрямь ещё молод, и не в силах познать непознанное. Так что будьте добры, перестаньте.
Они продолжают нестись ввысь. Прозрачные стены «лифта» искажают пространство, так что звёзды вокруг превращаются в сверкающие линии. Неожиданно движение прекращается, но внутренности Михаила противятся перемене и продолжают двигаться вверх по инерции.

– Прибыли, – говорит существо и щелкает пальцами.
Михаил не успевает опомниться, как оказывается посреди пустынной улицы, окутанной сумерками.
– Ох! – от резкой остановки внутри все перемешивается. – Где это мы?
– Это наш дом, – говорит существо. – То место, где живет Высший Разум.
– Интересно, – придя в себя, говорит Михаил, потом лезет в карман брюк и, нащупав там кружку, немного успокаивается. – Тут, значит, живёт вершитель судеб?
– Приготовьтесь, – говорит существо.
– К чему?
Резкий толчок в спину на мгновение выбивает дух из Михаила. В следующую секунду они оказывается в просторном зале. Помещение, в которое существо перенесло их, поражает своим размахом. С виду оно настолько непонятно, насколько величественно.
– Идемте.

Михаил следует за существом. Они проходят вдоль огромных колонн, подпирающих высокий сводчатый потолок. Рядом с ними, испуская холодный синий свет, парят шары. Но не это больше всего поражает Михаила. Впереди, в самом конце помещения он видит возвышение из камня. И на этом возвышение, беззвучно изрыгая молнии, клубится красный дым.

– Интересно, – говорит Михаил.
Они подходят к возвышению и останавливаются. Существо, сделав шаг вперед, кланяется и что-то произносит на своем языке. И тут же в голове Михаила раздается громогласный рев:
– Подойди ближе смертный! Я хочу видеть твои мысли.
Михаил вздрагивает, делает шаг назад, но быстро берет себя в руки.
– Мне, собственно, и тут хорошо, – говорит он.

Секунду ничего не происходит. Затем чья-то невидимая рука ложится ему на голову, и Михаил чувствует, как ноги против его воли ступают на возвышение.
«Это не хорошо, – думает Михаил, – очень нехорошо».
Он пытается освободиться от влияния Высшего Разума, но единственное, что ему удается, это забавно махать руками в попытках удержать равновесие на непослушных ногах.

Паника охватывает Михаила.
«Так, ладно, дорогая, давай-ка помогай, а то мы с тобой сейчас реально влипнем».
Он быстро сует руку в карман брюк, сжимает кружку и с великим трудом пересиливает силу красного дыма. Он отпрыгивает, не успевает удержаться на ногах, поскальзывается и, выпустив кружку из рук, падает на пол.

Существо подскакивает к нему, хватает за рубашку и рывком ставит на пол.
– Как? – шипит уродец. – Как вам удалось освободиться от сил Высшего Разума? Кто вы такой?
– Я же говорил, – смеется Михаил, – я способен на то, о чем вы даже и подумать не могли.
Он со всей силы бьет существо кулаком туда, где у человека обычно находится голова, освобождается от хватки, прыгает к кружке и кричит:
– Пора!
В следующую секунду кружка разлетается брызгами яркого, ослепительного света, в котором тонет и Михаил, и существо, и дым, и все окружающее их пространство. А затем наступает космическое безмолвие.

*******
– Прошу повторить, Альфа-5. Что вы видите?
– У нас контакт, Центр! Это…это… о, Господи, я даже не знаю, как это описать…
– Альфа-5, мы теряем с вами сигнал. Повторите, что вы видите.
Пауза. Потом сдавленный крик и треск электричества.
– Альфа-5, отзовитесь. Как у вас обстановка… Альфа-5!
Тишина. Затем мужской испуганный голос:
– Центр, у нас сбой в одной из систем жизнеобеспечения. Произошла разгерметизация модульного отсека.
– А что с контактом?
– Исчезло… оно исчезло, Центр. Нам понадобится помощь. Я отправил людей на устранении поломки. Есть раненные. Один из членов экипажа погиб.
– Кто?
– Старший исследователь. Михаил Лаврентьев.
Снова тишина. Потом:
– Ждите, Альфа-5. Мы уже высылаем челнок.

*******
Михаил просыпается от легкого толчка в грудь. Он медленно поднимается на ноги и оглядывается.
Вокруг него все тот же зал, все те же огромные колонны, подпирающие сводчатый потолок. Но только что-то во всем этом изменилось. Наконец, он понимает, что именно.

– Как тут светло, – говорит он, разглядывая теперь видимые на колоннах и потолке барельефы.
– Как ты и любишь, – раздается позади мягкий женский голос.
Михаил вздрагивает и оборачивается. Перед ним стоит высокая фигура, от которой исходит легкое белесое свечение. И угадать в этом свечение очертание женского тела не представляет каких-либо трудностей.
– Не пугайся, – говорит девушка. – Это я.

Михаил улыбается и уже собирается подняться к ней, как чьи-то тонкие пальцы хватают его за лодыжку.
– Михаил, что же вы наделали?
Михаил смотрит вниз и встречается с испуганным и в тоже время разгневанным взглядом существа.
– То, что должен был, – отвечает он. – Вы убеждали меня, что земляне еще молоды, чтобы познавать тайны Вселенной. Вот и посмотрим, насколько вы были правы.

Он отдергивает ногу и подходит к девушке. Существо кричит из последних сил:
– Отступите! Нельзя, чтобы тайны Вселенной стали доступны простому смертному! Это погубит само Мироздание. Саму Жизнь. Михаил, прошу вас, остановитесь.
– Уже поздно, друг мой. Ваш хозяин сгинул. Теперь некому помешать мне. Да я и не верю, что мой интерес, может погубить весь мир.
Михаил берет девушку за руку.

– Я думал, у нас ничего не получится. Но тебе удалось.
Она улыбается и спрашивает:
– Ты веришь мне?
Михаил кивает:
– Ты спасла меня, когда все были беспомощны. Конечно, я тебе верю.
Он подступает к ней ближе, подносит губы к ее губам, и в следующую секунду они растворяются в ослепительном сиянии.

*******
Где-то на окраине Вселенной.
Яркая вспышка, порожденная некой силой, разорвала ткань Мироздания. Основы Порядка, которые складывались триллионами лет, уничтожены. Вселенная получила сокрушительный удар. Но среди всего этого Хаоса, есть еще то, что может спасти Жизнь. На обломках старых Устоев пробился новый росток Свободы, который в будущем послужит началом новой Жизни. Светлой и безмятежной.

[talia]

Старый стул

Среди домов, был дом один - весь интерьер в нем говорил.
В стенах был заперт мир другой, замок хранил секрет большой.
Они все были, как семья, что с виду дружная была.
Но под личиной доброты, виднелись жилки черноты.
В семействе том жил стул один, на первый взгляд обычным слыл.
Его любили все за то, что он терпеть готов был все.
Кто хочет тотчас мог присесть, комод любил за ним поесть.
Горшок цветов рыхлил себя, а убирал лишь иногда.
Хозяин дома ножки ставил, две кошки беспощадно драли,
Собака грызла как могла, а попугай клевал всегда.
Стул сносит, тяготя судьбы, без всякой жалости к себе.
Удобный стул - незаменим, весь дом об этом говорил.
И вот однажды летним днем сей стул отправился во двор.
Хозяин в доме прибирал, на стуле коврик выбивал.
И после процедуры той, забыл забрать его домой.
Живет на улице три дня, три ночи он совсем без сна.
А дом живет своей судьбой и завели уж стул другой.
Незаменимых видно нет, всегда найдут кем заменить.
И наблюдает он в окно, как тот пришелся ко двору.
Его не гробят - берегут, а стул еще и восстает.
Вступил в законные права, диктует правила сполна.
На кухне жарко от плиты, в столовой много суеты,
В гостиной душно, в спальне мрачно, а в ванной очень-очень влажно.
И там не этак, там не так, а на веранде... брррр сквозняк.
Весь дом пред новым стулом пляшет, все угодить желают разом.
И старый стул совсем забыт, никто о нем не говорит.
И не стерпев обиды колкой, стул постучался весьма громко.
Сперва не поняли в дому, кто к ним пришел в таком часу.
Отперли дверь и обомлели, кто мог сидеть, в тот миг присели.
Стоит пред ними стул не стул, гнилая ветошь под дождем.
- Как вы меня забыли быстро, а я служил вам безвозмездно.
Ни разу я не отказал, себя губил, вас ублажал.
Я думал вы меня любили, чуть за порог - и позабыли,
И стул уж новый завели, а я погряз в саду, в грязи.
С него ж пылинки все сдувают, и все желания исполняют.
Смотри же, брат, что ждет тебя, ох, как судьба моя горька.
Пока стул это говорил, холодный дождь сильней полил.
И ветер начал завывать, все в доме стали замерзать.
А старый стул - почти что сух, на топку он как раз сойдет.
Недолго думала семья, камин в гостиной развела,
И надоедливый зануда им сослужил еще услугу.
Горел он быстро, хорошо. Трещал приятно и тепло.

[talia]

Автор снял работу с конкурса.
Наваждение

"Итак, она звалась Татьяной…"

Ярый апологет самых честных правил, генерал от инфантерии в отставке, Василий Львович Онегин был несказанно рад. Званый бал в родовом поместье в Берново по случаю его юбилея был достаточно многолюден и празднично оживлен. Поправив на шее Владимирский крест второй степени за тридцать лет безупречной службы, он в парадном мундире двинулся навстречу гостям. Направляясь к генеральше Коробочке, которая мило беседовала у камина со статским советником Чичиковым, он в последний момент заприметил свою племянницу, единственную отраду его очей на старости лет. Разрумянившаяся после шумной мазурки, она беспардонно рассматривала гостей, даже не пытаясь скрыть своего интереса. Нахмурившись, Василий Львович решил напомнить ей о необходимости соблюдать приличия и правила поведения незамужней и честной девушки. Но она опередила его.

— Дяденька, — воскликнула Евгения, оказавшись с ним рядом, — его нигде нет!
— Кого нет, солнце мое? — опешил Онегин.
— Ленского нигде нет, — всхлипнула Евгения, едва сдерживая готовые хлынуть слезы.
— Полно милая, еще не все гусары прибыли на передок, извольте потерпеть.
— Ах, дядя, оставьте ваши армейские шуточки, — вспыхнула племянница и бросилась прочь.

В поисках Ленского Евгения выбежала на бельэтажный балкон и легко вспорхнула на парапет балюстрады. Внизу на парковке кабриолетов последний свой марафет наводили опоздавшие на бал. Среди запоздалых гостей предмета своих гиперактуальных фантазий и девичьих грез она не обнаружила.
Зато у колонн разглядела Дубровского и Печорина, которые деловито мерялись письтолетами. У Дубровского оказался длиннее.

— Вы шарлатан, Дубровский, — донесся до нее голос Печорина, — у вас дуэльный!
— Раньше надо было о правилах договариваться, — ухмыльнулся Дубровский и, заложив руку за спину, первым же выстрелом сразил Печорина наповал. Тот немного полежав на повале, стал медленно сползать по предгорью Машук.
— Хорошо стреляет Дубровский, надо взять пару уроков, — машинально взяла на заметку Евгения, спускаясь в гостиную.

Спустя час сердце девушки по-прежнему разрывалось. В безуспешных поисках Ленского она потерянно бродила по анфиладе залов особняка. Отчаявшись, Евгения заглянула в курительную. В клубах сигарного дыма она с трудом различила Собакевича, Обломова и Манилова. Девушка бальным веером попыталась хоть немного разогнать завесу канцерогенов. Однако, Ленского в курительной не оказалось. Обломов, воцарившись на низком диване, полулежа курил дорогую сигару Регалия и ожесточенно сражался в танчики. Завидев Онегину, он сделал попытку привстать, но страдальчески сморщился и картинно схватился за сердце. Манилов и Собакевич, праздно благодушествуя в табачном дыму, неторопливо смаковали вино.

— Не желаете отведать Лафиту, сударыня? — галантно предложил Манилов.
— Не откажусь, — устало ответила девушка и приняла первую чарку. Время остановилось.
— Повторим, — произнес Собакевич, когда они опрокинули по восьмой.
— Покорно благодарю, господа, — сказала Евгения, — но мне больше нельзя.
— Позвольте тогда поцеловать вашу ручку-с, — взвился Манилов.
— Простите, что?
— Ручку-с поцеловать позвольте-с, так сказать на прощанье-с.
Благосклонно кивнув, Онегина подала руку. Манилов сладострастной пиявкой прильнул к юному телу. Собакевич побагровел и тяжело засопел. Опасаясь дальнейшего продолжения поцелуев, Евгения покинула курительный кабинет и направилась в игровую.

Проходя галереей, она встретила Гончарова, Некрасова и Тургенева, которые у картины Перова "Охотники на привале", как ей показалось, увлеченно говорили о бабах.
— Естественно, какие еще байки возле такой картины травить, — подумала Евгения, подходя ближе. До нее донесся раскатистый баритон Ивана Сергеича.
— И вот тогда, я ей и говорю — откуда вы можете знать всю глубину ужаса и душевных мук человека, который собственными руками вынужден лишить жизни любимое существо?
— А она-то что?
— А Мэри Шелли опять в меня своим Франкенштейном тычет.
— И? — не унимался Некрасов.
— Пришлось подарить ей "Муму". С трудом удержавшись, чтоб не добавить крепкого русского словца без перевода, — ответил писатель с едва уловимой усмешкой.
— Негоже англичанке нас ужасами стращать, своих девать некуда, — флегматично заметил Гончаров.
— Беда в том, что после прочтения "Муму", Мэри Шелли впала в меланхолию, оставила перо и вскорости померла.

В художественной прозе иной автор непременно заинтриговал бы читателя в этом месте рассказа. Подчеркнув, например, что после этих слов Тургенева взоры Некрасова и Гончарова, обращенные на писателя, наполнились пиететом и прочим почтением. Но увы, мой читатель, в нашей реальной истории события вынуждены развиваться иначе.

— Ни слова больше об Англии. Политику могут пришить, — зашептал Некрасов, озираясь по сторонам. — Не забывайте, что уши Бенкендорфа повсюду, а Дубельта тем паче везде.
Писатели малость опешили. Хотя, если начистоту и без обсценной лексики, то попросту кардинально обескуражились.
— Все же об охоте необходимо правдиво писать, — немного погодя произнес Тургенев, рассматривая картину Перова. — Однако, позвольте откланяться, господа. И ушел.
— Пожалуй, тоже пойду. Освежу сигару в курительной, авось и осенит голову какая идея, — сказал Гончаров.
Евгения, собравшись духом, уже хотела обратиться к Некрасову и расспросить о Ленском.
— Да что ты знаешь об охоте, хлыщ французский, — злобно пробормотал ей в лицо Некрасов, после чего резко повернулся спиной.
— Не в себе он. И терпеть не может Тургенева, — догадалась девушка. — Странно, а с виду приличный человек.

Пожав плечами, она двинулась дальше.
В карточной зале Пушкин, Гоголь и подающий надежды студент Достоевский до самозабвения резались в новомодную французскую игру Vingt-et-Un.
— Тройка, семерка, туз, — шепнула Гоголю проходящая мимо старая графиня Голицына.
Гоголь, стараясь заглушить подсказку, стал публично-усиленно шмыгать своим крупным носом.
— Ведьма знает, ведьма не соврет, — подумал Пушкин, смуро покосившись на старуху, и дежурным пером что-то быстро черкнул на манжете.


Достоевский безмятежно сдавал, поглядывая на своего сокурсника Раскольникова. Тот за соседним столом молча точил топор на братьев Карамазовых, в упор не замечая Смердякова с петлей на шее, который буквально изнемогал от безуспешных попыток оказать ему посильную помощь.
Тем временем Гоголь взял банк.
— Это вам не шашечки двигать, господа. Здесь карту очком чувствовать надо! — довольным голосом произнес Гоголь, не подозревая, что тем самым дал название этой игре в дальнейшей славной русской истории. Его слова заглушили выкрики Карамазовых, вновь затеявших спор о наследстве, боге и истине.

Раскольников ядовито плюнул в сторону Карамазовых и устремился вслед за старухой Голицыной, едва не сбив мимоходом Евгению.
Онегина, волнуясь и теряя остатки девичьей гордости, обратилась к присутствующим.

<Продолжение следует...>

[talia]

... продолжение

— Господа, вы случайно не видели Ленского? Владимира Ленского никто не встречал?
Все повернулись в ее сторону. Но никто не ответил. Господа откровенно любовались ее красотой. Пока наконец, самый озорной и пьяненький среди всех, Дмитрий Карамазов не сказал ей, что видел Ленского возле псарни.
— Благодарю Вас, сударь, — ответила Евгения и поспешила к выходу.
— Какая красота и благородная стать, чистая Аграфена Купальница, — прошептал ей вслед Дмитрий.

— Однако опять карта не прет, господа. Навещу супругу, пожалуй, — внезапно заявил Пушкин и, встав из-за стола, зашагал к дверям в бальную залу.
Невольная зависть присутствующих черной пеленой окутала фигуру поэта.

Следуя темной аллеей к псарне, Евгения услышала знакомый голос и шорох в кустах.
Обогнув кустарник, она вышла на небольшую полянку. В наступивших сумерках на укромной лужайке Ленский забавлялся с Татьяной.
Увидев Онегину, Ленский поднялся с колен и поспешил ей навстречу.
— Ева… э… Евгения Алексевна, извините. Я так увлекся Татьяной, — смущенно произнес он.
— Слава Богу, я нашла Вас, — сказала Евгения, безуспешно стараясь скрыть свою радость.

Татьяна, поднявшись с земли, отряхнулась и, грациозно ступая, подошла к Ленскому.
— Согласитесь, верно красавица? — спросил он, поглаживая нежно ей голову.
— Ваша правда. Татьяна та еще сука, — отозвалась Евгения. — Соседа нашего, помещика Ларина в Тригорском.
Услышав свою фамилию, московская сторожевая навострила уши и завиляла хвостом. Затем поняв, что играть с ней больше не будут, собака затрусила в сторону псарни.

— Не знала, что Вы так дружите с животными. Это крайне премилая в людях черта.
— На следующий год собираюсь поступить в Императорскую Медико-Хирургическую академию, — застенчиво ответил Ленский.
— Одначе еще сомневаюсь с окончательным выбором. В Геттинген тоже влечет, — добавил он.

Небеса напрочь стемнели. Многие звезды, устлавшие бархатную темноту небосвода, с интересом наблюдали за юной парой, пытаясь ободряюще им подмигивать. А влюбленные неспешно бродили по парку при полной луне. И говорили, и говорили, и говорили.

Теплая июльская ночь, нахлынувшая упоительным ароматом трав и цветов, сморила их лишь под утро. Они целомудренно заснули под большой плодовитой яблоней, слегка соприкоснувшись головами.
Змей-совратитель, зарывшийся в кроне дерева с яблоком искушения, некоторое время разочарованно поглядывал на новоявленных Адама и Еву. Затем зевнул и свернулся калачиком.


— Опять дежавю, — озадаченно сказал Бог, рассматривая спящих Онегину, Ленского и прочий праздный народ, — опять закончилось только этим.
— Что за наваждение? Что я делаю не так? Не понимаю. Ладно, завтра переиграю по новой.
Еще раз удрученно взглянув на людей, он смахнул все фигуры с игрового поля в сливочный ящик и захлопнул тяжелую крышку.

Донельзя расстроенный, Бог прошел на кухню и жахнул стакан водки. От соития с алкоголем кровь оживилась и быстрее заструилась по венам.
— Хороша зараза, — удовлетворенно выдохнул Бог и отдал пустой стакан Менделееву.
— Не мешало бы закусить, — почтительно произнес Менделеев. Но Творец махнул рукой в его сторону и химик исчез.
Тепло приятно растекалось по телу вплоть до последних конечностей. Бог откинулся в облачном кресле и позволил себе помечтать.

— Мор холерный на людишек нашлю. Пушкина в Болдино отправлю, пусть в карантине дуркует от ревности. Достоевского, ясное дело, — на каторгу. А Гоголя в — Европу, чтоб совсем там от своей ипохондрии счахнул.
Завеселев, Великий Архитектор сызнова окинул взглядом игровое поле. С яблони на него испуганно смотрел Змей-искуситель.
— Совершенно забыл про тебя, дружище, старею.
Недолго думая, Бог вырвал из пасти рептилии яблоко и с аппетитом съел его сам.

[talia]

Девушка в автомате.

Мерзнет девушка в автомате,
А в руке у неё весло
Без пальто и губной помады
Как сюда её занесло?
Знал ответ на вопрос Женя Осин,
Но теперь не спросить у него.

Не похожа на проститутку,
Как сюда её занесло?
Мы сейчас подойдем и спросим,
Не случилась ли с ней чего...
А на улице холод жуткий,
Её пальцы примерзли к веслу.

Почему в телефонной будке?
И зачем это ей весло?
Не похожа на проститутку,
Что-то в жизни случилось не то?
Может девушку эту ограбили.
Сняли шапочку и пальто?

Все пошло у неё по параболе,
Но зачем ей тогда весло?
Знал ответ еще Вознесенский,
Но теперь не спросить и его...

Вдруг мелькнула догадка ужасная,
(нужно срочно завязывать пить) -
А ведь это скульптура из парка
В автомат зашла позвонить.

Может я перегрелся на солнце
В этот жаркий июньский день?
Сладкий запах цветущей сирени -
Может это всему виной?
Ну совсем моя крыша поехала
Вдоль по улице ледяной.))

[talia]

Принц и Леночка

Леночка всегда знала, что она - особенная. Самая лучшая, умная, скромная и замечательная во всех отношениях. И потому Леночка совсем, ни капельки не удивилась, когда вечером, в своей уютной, теплой и красивой квартире обнаружила молодого человека очень приятной блондинистой наружности.
Одетый в ослепительно-белую рубашку и фирменные джинсы, молодой человек возлежал с закрытыми глазами на леночкином современном дизайнерском диване и слегка, очень сексуально, похрапывал.

- Это мой спящий принц! - сразу догадалась умница Леночка, устроилась в стильном кресле напротив дивана и внимательно рассмотрела суженого.
- Низковат как для принца, - сказала Леночка приятным голосом и посмотрела на белоснежный потолок.
- Плохо кушал в детстве, - виновато прогудел голос с потолка.
- Ладно. А глаза какого цвета? Голубые, надеюсь?
- Непременно голубые, - заверил голос. - С другими у нас на принцев не берут.
- Правильно, - одобрила Леночка и еще раз внимательно присмотрелась. - Ладно, беру. Уговорили.
- Так, кхм… это… собственно… поцеловать нужно. Правило такое, чтобы проснулся и вы зажили долго и счастливо и умерли… кхм… извините. В общем, целуйте и я пойду, у меня еще два принца на очереди.
Леночка достала из кармана изящное зеркальце, поправила чудесные локоны.
- Пускай целует, я готова.
- Простите?
- Я разрешаю, чтобы ваш принц меня поцеловал, - раздельно, громко и четко повторила Леночка. - В виде исключения разрешаю, потому что приличные девушки не целуются на первом свидании, даже с принцами.
- Но он же спит!
- Кстати, да. Это невежливо - спать на свидании. Но я сегодня добрая, и потому - прощаю. Пускай целует.
По итогам бурной, но в целом доброжелательной дискуссии, принц так и остался спать на диване, а недовольный голос улетел, но обещал вернуться.

На следующий день к обсуждению правил поведения приличных девушек по отношению к спящим принцам подключился еще один голос - более внушительный, видимо, начальственный.
Леночка мило улыбалась, внимательно выслушивала все аргументы, и так же мило объясняла, почему никак не может поцеловать принца первой.
- Если вы его не поцелуете, он не проснется! - дуэтом угрожали с потолка два уставших голоса.
- По своему опыту могу сказать, - Леночка подняла к потолку указательный пальчик с идеальным свежим маникюром, - что все люди рано или поздно просыпаются. Я подожду.
- Принц не просто спит! Это заколдованный сон! - взвыли с потолка.
- Тогда расколдуйте его, - Леночка мило улыбнулась.

Еще через день в леночкиной квартире раздалась мелодичная трель дверного звонка. За дверью обнаружилась представительная дама в горностаевой мантии и короне. Воспитанная Леночка тут же сделала изящный книксен, приветствуя будущую царственную свекровь.
- Послушайте, милая девушка… - заявила дама прямо с порога.
- Леночка! Меня зовут Леночка. А как я могу к вам обращаться?
- Милая девушка, обратитесь ко мне спиной, пройдите в комнату, и поцелуйте уже моего сына! Если бы я знала, что вы такая упрямица, я бы ни за что его не пустила в эту программу по подготовке спящих принцев! Быстро целуйте, кому сказала!
- Но вы же… - по леночкиной щеке скатилась очаровательная слезинка, - вы же потом сами не будете меня уважать! Если я первая… поцелую мужчину…
Будущая свекровь закатила глаза, фыркнула и удалилась.

И так целую неделю - то разные голоса с потолка уговаривали Леночку нарушить кодекс приличных девушек, то царственная матушка приходила проведать сына и фыркнуть в очередной раз на будущую невестку-упрямицу.
Леночка очень, очень устала, но все равно мило всем улыбалась и даже предлагала недовольной королеве выпить ароматного чаю с чудесными имбирными пряниками, приготовленными собственными умелыми леночкиными ручками. Впрочем, на это предложение будущая свекровь тоже фыркнула.
Леночка подумала, что это очень невежливо, так себя вести, но вслух, конечно же, ничего не сказала и только мило улыбнулась в ответ.

Когда в очередной раз все разошлись и разлетелись, ужасно недовольные друг другом и Леночкой, Леночка придвинула кресло ближе к дивану, удобно устроилась и привычно попыталась мило улыбнуться… но губы свело судорогой, рука вцепилась в подлокотник кресла и на глаза навернулись самые горькие слезы.
- Прости, пожалуйста… я не могу тебя поцеловать! - сквозь слезы шептала Леночка. - Не могу, потому что мне страшно! А вдруг… вдруг ты проснешься, и я тебе не понравлюсь? Я же не принцесса, я просто Лена, и вот у меня прыщик здесь на щеке, я его тоналкой замазала… и два килограмма лишних… а может даже и три! Может, ты проснешься и не захочешь жить со мной вместе? А если захочешь - то мне придется все время улыбаться и быть милой! А это так сложно - все время быть милой, и приличной, и вежливой, и правильной, и.. и.. ик! - Леночка нашла в кармане изящный вышитый платочек и высморкалась.

- А ты такой красивый, и конечно же, я тебе не понравлюсь! У тебя даже глаза голубые! И мама в короне и мантии! А так, пока ты спишь - ты мой, мой принц! Мой собственный! - Леночка наклонилась к дивану и осторожно погладила молодого человека по руке.

Вдруг с леночкиной щеки скатилась слезинка - и упала спящему прямо на лоб.
- Кажется, дождь начинается, - сказал принц, провел рукой по лбу и открыл глаза. - О, Ленка! Привет! Слушай, у тебя пиво есть?
- Есть чай… ароматный.. - едва слышно пробормотала Леночка.
- Ладно, чай так чай, - покладисто согласился принц. - Слушай, а ты чего так убивалась - понравишься, не понравишься?
- Ты все слышал! - Леночка ужасно мило покраснела и закрыла лицо руками, ей было очень стыдно.
- Ну, слышал, и что? Я же твой спящий принц! Нас эти, - молодой человек показал пальцем на белоснежный потолок, - там, наверху, уже какими-то узами связали, или узлами, или чем они там связывают.
- И… что? - спросила Леночка.
- Ну и все. Как связали - так и жить будем.
- И как… как мы будем жить?
- А вот это, - голос принца вдруг стал неожиданно серьезным, - это уже, Лена, от нас с тобой зависит.

И где-то там, над потолком, над крышей, на седьмой хрустальной небесной сфере обнимались и плакали от счастья ангелы, а будущая свекровь уже вызвала убер-карету и спешила проинспектировать, хорошо ли у Леночки вымыт пол, и что именно приготовлено на ужин… но это уже совсем другая история.

[talia]

Розы Гелиогабала

Забыт веками, языками поисчесан
И страшен был бы мой рассказ,
Коль не прекраснейшие розы,
Что символичный видел глаз.

Был император послан Богом.
Не даром молвил люд за чашей −
Прекрасный лик не взять тревогам,
Ум словно сокол ввысь парящий.

Войны всегда страшился люд.
Она была уж на пороге.
Дворцовым эхом: «Пять тысяч блюд!»
В ночь потревожены все Боги

Без устали и сна играл авлос.
Весельям и смиренью не было конца.
Из сада при дворце струился запах роз
И недруги уверили в творца

«Вино? Сколь пожелаешь, милый враг.
Любого сорта, из любой страны!
Кинжала не страшись, глупец, дурак!
Я подготовил вам другой конец судьбы.»

Богатство рода и дворцовый шик
Вельможи знали от начала жизни.
Не важен возраст императора – юнец или старик –
Он должен служить им (отчизне).

Однако мой рассказ мечтаниями прерван…
В тот день экстазом одурманены и пьяны,
Вельможи во дворце легли псом верным.
Пир явно был не заурядным.

Прекрасные танцовщицы, беседы без конца,
И не осталось мыслей о вражде.
А сколь была чудесна мать-императрица!
Предаться каждый смог своей мечте.

Но что это? Как сладок ночи аромат!
И лепестки чудесных роз летят в окно.
Очаровательный, прекрасный, сладкий сад…
Взаправду ль это иль виной вино?

Дурманом окружил вельмож дворец.
Где свой, а где чужой не разобрать.
В тумане розовом наш император как отец,
А сытость и довольства словно мать.

Уж скрылись ноги, блаженства слышны стоны:
То ванна из легенд про Клеопатру!
«Тот вечер лучше девичьих бутонов» –
Себе под нос вельможи вторили, как мантру.

Конец был близок. Алчно-гордый взгляд
Окинул пир и красок сада буйство.
Вельможи счастливы и император рад.
Великолепный акт, финал – искусство.