Конкурс 2023 - "Настало время удивительных историй"

[talia]

СКАЗКА ПРО ДОБРОГО ПАУКА И РАЗНОЦВЕТНУЮ ГУСЕНИЦУ

Вы наверняка знаете, как бабочки (и другие насекомые тоже) относятся к паукам. Да и об отношении пауков к летающим и порхающим тоже, разумеется, слышали. И конечно же, вы уже читали про Муху-цокотуху. Но наша история совсем не про такого паука. Она про совсем другого восьмилапого чудака, который в жизни никого не обидел, а питался исключительно росой и цветочной пыльцой. На что другие пауки только укоризненно качали головой и крутили у виска четырьмя мохнатыми лапами по очереди.
Доброго паука звали просто Аш. У Аша была заветная мечта, о которой никто не знал. Аш очень хотел летать. Вот и скажите, разве может тот, кто грезит о полётах, не относиться с трепетом к бабочкам, шмелям и мотылькам? Но у пауков не бывает крыльев. И Ашу оставалось только тихонько грустить и украдкой любоваться полётами разноцветных бабочек на опушке леса.
А ещё Аш плёл удивительную паутину. Это были совсем не те ловчие сети, которые вы привыкли видеть в лесу и у себя на дачах. Нет, это были целые полотна, настоящие картины из паутины. И, если бы вы нашли хоть одну из паутин этого доброго чудака и внимательно присмотрелись, вы увидели бы тот самый не дающий Ашу покоя сюжет. Сюжет о полёте. Роскошные махаоны и медведицы, маленькие пестроглазки и голубянки, весёлые парусники и бражники стремились из паутинных рисунков куда-то вдаль. Туда, где, должно быть, жила мечта нашего странного паука. Хотя другие пауки этих картин почему-то рассмотреть не Могли и продолжали потешаться над Ашем.

Георгина была необычной гусеницей. Во-первых, она была единственной гусеницей с такой неповторимой ярко-зелёно-красно-жёлто-бурой окраской на много километров вокруг, а возможно, и на весь мир. И во-вторых, что не менее удивительно, Георгина вот уже который сезон никак не могла превратиться в бабочку. По одной простой причине: Георгина не могла сплести себе кокон и стать куколкой. Почему-то красивая гусеница совершенно не умела делать нити, как ни старалась.
Несколько раз она даже пыталась сплести себе кокон из птичьего пуха, который собирала возле корней деревьев и в заброшенных гнёздах, чтобы не попасться на глаза птицам. Но собранный пух, как и части недоплетённого кокона, приходилось носить на себе, и Георгина слишком уставала, чтобы довести работу до конца. Приходилось бросать начатое, не сделав дело даже наполовину.
Конечно, она могла бы попросить помощи у других гусениц. Но обычные гусеницы на самом деле — очень эгоистичные создания, привыкшие жить только для себя. К тому же, они недолюбливали Георгину, потому что та была слишком красивой и непохожей на других. А малышке Георгине так хотелось наконец окуклиться!

Как-то раз, выгуливая на опушке леса свои грустные мысли, Георгина увидела паутину. Нет, конечно, паутину она видела не впервые, но с этой паутиной было что-то не так. Гусеница присмотрелась и замерла от удивления. Потому что это была не просто паутина. Это было изящное невесомое изображение летящего в небо могучего махаона. Картина потрясла Георгину до самой глубины маленькой гусеничей души. И разноцветная гусеница подползла к паутине ближе.
Георгина остановилась возле паутины, а потом решительно потянулась к ней крохотной лапкой. Конечно, гусеница знала, что насекомым так делать ни в коем случае нельзя. Но картина была чудо как хороша, а может быть Георгина просто слишком устала от своих горестных раздумий.
К удивлению гусеницы, её лапка не приклеилась к паутине, как это обычно бывает. И вторая, и третья, и четвёртая тоже! Георгина же не могла знать, что Аш (а, как вы уже догадались, это была именно его паутина), тщательно протирал каждую ниточку дождевой водой и листиком земляники, чтобы к его полотнам ни в коем случае не прилипло ни одно насекомое.
Гусеница, словно заколдованная, дёргала за ниточки паутины, а сплетённый махаон, казалось, размахивал крыльями. Георгина не знала, что неведомый ткач-художник в этот самый момент наблюдает за ней из-под травинки.
Аш ещё никогда не видел таких красивых гусениц. И поскольку он был очень стеснительным пауком, то ни за что бы не вышел к ней, если бы не одно «но». Яркая незнакомка что-то делала с его картиной. И явно что-то интересное. Любопытство победило, и Аш, преодолевая скромность, негромко спросил:
— Здравствуй. А что ты делаешь?
— Я смотрю, как летит махаон, — ответила заворожённая своим занятием гусеница.
Она даже не сразу поняла, что рядом есть кто-то ещё. А сердечко Аша затрепетало от переполнявшего его восторга. Наконец-то! Наконец-то, его картины видит кто-то ещё!
Наконец поняв, что она уже не одна, Георгина развернулась и увидела паука, смущённо переминавшегося с лапки на лапку и не решавшегося подойти ближе. Конечно, пауков положено бояться, но этот почему-то был совсем не страшным, и даже, наоборот, выглядел очень мило.
— Здравствуй, — сказала гусеница. — Это… ты сделал? Кстати, меня зовут Георгина.
— Я… — ответил паучок и густо покраснел. — А меня Аш.
— Очень приятно, Аш. А у тебя есть ещё такие паутинки? Можешь показать?
Паук засмущался и кивнул.
Они гуляли по опушке почти до самого вечера, рассматривая работы Аша. Георгина была просто счастлива, да и сам паучок радовался, что впервые встретил родственную душу. Только одна засевшая глубоко мысль не давала гусенице покоя. Наконец, Георгина решилась.
— Аш… А ты знаешь, что такое кокон? — спросила она нового друга
— Конечно, знаю, — ответил паучок, почему-то грустно вздохнув.
— А ты… Ты можешь сплести для меня кокон? — прошептала Георгина, внутренне сжавшись в комочек.
Аш остановился и очень серьёзно посмотрел на подругу.
— Ты знаешь, все пауки плетут свои коконы, а я никогда не пробовал. Но для тебя попробую. Давай встретимся завтра утром возле нашего махаона.
Гусеница крепко-крепко обняла паука сразу шестнадцатью лапками. Внутри у Георгины всё пело от счастья. Она бежала в норку у корней любимой сосны и вспоминала, как Аш сказал «возле нашего махаона». Общая тайна двух добрых друзей.
А Аш принялся за работу. Он всю ночь не спал — ему нужно было приготовить для кокона своей замечательной подружки много-много тех самых особенных нитей, тщательно очищенных от паучьего клея.
С утра друзья встретились в условленном месте, где Аш уже приготовил достаточное количество своей чудесной нити. Они выбрали плотный зелёный лист возле паутины с махаоном, чтобы туда не сунулись другие насекомые или любопытные птицы. С листика Аш опустил вниз тоненькую, но прочную паутинку, которую надёжно закрепил двумя капельками паучьего клея, а Георгина повисла на паутинке, крепко держась всеми своими маленькими лапками.
И работа закипела. Аш прял вокруг Георгины надёжный плотный кокон, какой, наверное, не смогла бы сделать ни одна гусеница. А когда он закончил, на коконе, если внимательно присмотреться, можно было рассмотреть рисунок крыльев. Крыльев, которые добрый паук хотел подарить своей дорогой подружке.
— Как дела, Георгина? — спросил он, закончив работу.
Но гусеница уже не ответила. Она сладко спала в своём вновь обретённом коконе, впав в спячку, как и положено всем гусеницам.

Каждый день Аш навещал заветное место. Он очень скучал по своей подружке и грустил, что они так о многом не успели поговорить. Ведь паучок так и не успел рассказать Георгине о своей мечте. А теперь она станет бабочкой и улетит…
И вот однажды это случилось. Аш услышал слабый шорох, доносящийся из кокона, а потом увидел появившуюся трещину. А дальше случилось чудо. Из показавшейся щели высунулись… не усики и не крылья, а тонкий длинный клюв. И вскоре из треснувшего кокона на свет появилась… крошечная птичка колибри удивительной расцветки.
Паучок недоумевал. Что происходит? Где бабочка? Где его прекрасная Георгина? Откуда здесь взялась эта птица? Он даже приготовился бежать, ведь вы же знаете, как относятся к насекомым птицы.
И тут случилось ещё одно чудо. Птичка повернул голову к Ашу и знакомым голоском прощебетала:
— Ну здравствуй, Аш! Как же я по тебе соскучилась!
Вы удивлены? А представляете, как удивился наш паучок? Его подружка превратилась не в бабочку, а в самую настоящую птицу! Как же это произошло? Неужели, это всё из-за того, что кокон для гусеницы сплёл паук?! Или сама Георгина была такой особенной? Но волшебство на то и волшебство, чтобы оставаться загадкой.
А птичка подлетела к удивлённому пауку и продолжила:
— Знаешь, Аш, мне часто-часто снились твои удивительные паутинные картины. И я поняла твой секрет. Теперь я знаю, о чём ты мечтаешь. Я помогу тебе, мой дорогой друг. Как ты помог мне. Забирайся!
И маленькая птичка протянула Ашу своё крыло.
Так что теперь, если вы вдруг увидите где-то в лесу или на лугу необычную паутину, или услышите о том, что кто-то видел паука на крыле пролетающей птички с яркой окраской, знайте, что где-то рядом с вами побывали Аш и Георгина.
И помните, что заветные мечты сбываются, особенно, если рядом есть верные друзья.

[talia]

Übermensch, или предсмертное послание Сириуса

Здравствуй, Фуруд.
Если ты слушаешь это сообщение – значит, меня нестало.
Надеюсь, ты не видел мой труп.
Вчера я запрограммировал ЦСУ для того, чтобы она распознала мою смерть и как можно скорее кремировала меня. Не переживай - кровь, слюну, частицы кожи, волосы и прочий свой биологический материал я сохранил. Он понадобится тебе для исследований, а покопаться там есть в чём.
Я знаю, ты наверняка сильно раздосадован, ведь хотел попрощаться со мной прежде, чем я превращусь в пепел, но я не хочу, чтобы ты видел меня таким, каков я сейчас.

Все те догадки, что то и дело всплывали в медиа и сети о том, что за место меня во всех обращениях последние полгода выступает моя цифровая копия – правда.
Я выгляжу сейчас просто ужасно.
Вся моя правая сторона онемела и покрылась какой-то субстанцией, напоминающей плесень. Я слеп на оба глаза. Правую сторону моего лица закрыла огромная, пульсирующая опухоль, которая медленно переползает и на левую. Меня мучают ужасные головные боли. Я всё хуже слышу и обращаюсь последней работающей рукой. Два месяца я не могу ходить. Я еле ворочаю языком, и мне становится всё сложнее дышать. Собственно, ты и сам это заметил, я думаю.

Как ты уже мог догадаться, это всё мозг матери, Фуруд. Тридцать с лишним лет последствия взаимодействия с ним копились в моём организме, чтобы в один день разом навалиться на него и сожрать за какие-то полгода.
Словами не передать, как у меня чешутся руки самостоятельно обследовать те частички меня, что я оставил тебе, но сейчас у меня есть задачи посерьёзнее.
Когда я понял, что обречён, я успел пролететь через все семь стадий принятия неизбежного со всеми вытекающими. Ты даже не представляешь, как мне стыдно перед самим собой за то, насколько же жалким я был в те дни. Я столкнулся с тем, от чего пытался убежать всю жизнь – я простой человек. Несмотря на все мои достижения, подвиги и открытия, я так и остался лысой обезьяной, цепляющейся за жизнь.

Жизнь… Что она вообще значит? Ладно, подожди. До этого мы ещё дойдём.
С чего же мне начать? Начну, пожалуй, с самого начала. Самое вкусное оставлю на потом. Тем более, тебе надо прийти в себя после снотворного. Если всё прошло удачно - значит, ты проспал несколько дней, и твоему мозгу надо восстановиться. К тому же, большое количество транквилизаторов могло вызвать эффект амнезии, а мне сейчас надо, чтобы у тебя в уме была полная картина произошедшего и происходящего сейчас.

Ты помнишь, с чего мы начинали, Фуруд? С чего вообще всё началось?
Ты много и часто на протяжении всего того времени, что мы с тобой знакомы, рассказывал мне о своём прошлом, предшествовавшем нашей встрече. Я же своё вспоминать не любил, но так как это наш последний разговор, думаю, пришло время почесать языком и об этом.
В семье у меня обстановочка была не "ахти". Мы жили в убежище четвёртого разряда. Самом худшем, проще говоря.
Ох, столько лет прошло, я до сих пор помню этот запах сырости, тухлятины и машинного масла, от которого у меня были постоянные мигрени. Эффективного средства от неё не было, поэтому я чаще всего просто лежал на прогнившей подстилке в углу нашей небольшой комнаты, разделённой на две части, - одна побольше, другая поменьше, нечто вроде кладовой, - и слушал рёв старшего брата о том, какой я никчёмный.

Братьев у меня было двое. Оба многим старше меня и оба сидели на грибах, которые поставляли с поверхности некоторые недобросовестные смотрители бункера. На эти самые грибы чаще всего и уходили все добытые мною путём краж и мелких подработок деньги. Лишь малая часть из них шла на еду, опять же, во многом благодаря моим стараниям.
Кстати о грибах - один из них стал причиной продолжительной жизни моего пра-пра-прадеда. Я не рассказывал тебе об этом? Эта дрянь жила в его организме больше семидесяти лет и поддерживала в нем жизнь, чтобы фактически поедать его заживо, питаясь его раз за разом регенерирующимися тканями мышц, органов и костей. Вот такой вот парадоксальный симбиоз.
В любом случае - я даже благодарен этому грибу. Без его содействия в моей жизни не было бы пра-пра-прадедушки, и вместе с этим в ней не было бы ни одного светлого пятна.

Дедушка очень любил рассказывать истории... как, впрочем, и все старики. Ты замечал такую склонность в большинстве пожилых людей? Раз - уцепятся за человека, даже порой совершенно незнакомого, и давай пересказывать ему всю свою жизнь во всех красках, со всеми мыслями и переживаниями. Они словно хотели, чтобы таким образом как можно большая их часть осталась на этой земле после того, как они уйдут, и поэтому они разговаривали и разговаривали, пересказывали и пересказывали… Прям как я сейчас, верно? Хах…

Меня всегда трогала такая наклонность в пожилых людях. Они ведь когда-то тоже были молодыми, тоже были чьим-то будущим и надеждой, тоже мечтали о величии грядущих дней и светлых свершениях... Но всё проходит, и их время тоже, и вот некогда обширная и светлая душа вынуждена томиться в дряхлом больном теле, в тени забвения своих непутёвых родственников и посреди полной разрухи, о существовании которой они словно даже не подозревают. Лишь глядят на постепенно оставляемый ими мир и блаженно улыбаются.
Так вот, дед любил рассказывать истории, а я любил их слушать. Но особое место для меня занимали рассказы о последних днях существования старого мира.

Меня впечатляли в его воспоминаниях даже не столько быт людей, сколько вид внешнего мира, что был домом людей до катастрофы.
Я знал тогда о внешнем виде наружности только со слов моих братьев, которые узнавали о нём от своих знакомых, те от своих, а те от близких, работавших в разведке. Помнишь - только им дозволялось покидать тоннели и выходить на поверхность. И, согласно словам разведчиков, наружный мир представлял из себя достаточно удручающее зрелище - огромная пустошь с ядовитым воздухом, с лезущими из недр мёртвой земли мутировавшими растениями и проносящимся периодически над всем этим грозным ревом кайдзю. Гигантских, бесформенных, ужасающих чудовищ, поработивших этот мир и заставивших людей прятаться во всевозможных укрытиях многие поколения.

Однако, по словам деда, раньше всё было по-другому. К примеру, существовала такая штука под названием «небо». Она находилась наверху, в противоположной от земли стороне, где теперь мы видим «остаточности» - копии земной тверди со всем находящимся на них, состоящие из пыли и газа. Эхо нашего прошлого, уходящего вверх, в бесконечность.
В небытие.

Так, о чем это я? А, да, небо! Всё пространство "отложений" раньше было голубым, и по нему плавали белые скопления испарившейся воды - облака. Дед говорил, что они с братом и сестрой очень любили после обеда убегать из дома на небольшой холм, ложиться под росшее на нём дерево и рассматривать эти облака, говоря по очереди, кто и что в них увидел.
Их семья жила на ферме. Большой ферме со множеством животных, крепким домом и огромным полем, где было удобно играть в прятки, когда на нём росла пшеница.

В их доме был и телевизор. Большой и старый телевизор, на котором детвора любила смотреть мультики. Деду очень нравилась программа об окружающем мире, и иногда он очень подробно пересказывал сюжеты из неё.
Когда-то твердь, по которой мы сейчас ходим, была круглой и называлась «планета Земля». На ней было шесть материков, пять глубоких океанов, полных солёной воды, а сама Земля с ещё семью планетами вращались вокруг огромного огненного шара – Солнца. Его было видно с Земли днём – оно освещало и согревало всё вокруг, а когда наставала ночь – Солнце исчезало, заменяясь на спутник Земли, Луну, и миллионы миллиардов ярких белых точек на чёрном небе. Это были звёзды. Только с Земли они были маленькими, а на самом деле они были такими же огромными, как и Солнце, а некоторые даже больше. И вокруг каждой из них тоже крутились планеты. Далекие миры, в которые люди хотели попасть.

И кто бы мог подумать, что в один день всё это исчезнет раз и навсегда? Что, казалось бы, невинный эксперимент, проходивший в рамках проекта по исследованию природы телепортации, создаст такой мощный коллапс, что заставит целую вселенную, целую огромную вселенную, не ведающую границ, просто сломаться и прекратить своё существование, оставив неизвестно как и неизвестно зачем выжившее в этой катастрофе человечество скитаться по ставшей в прямом смысле бесконечной, незамкнутой, как ранее, земле? И ладно бы, если бы мы остались одни… В результате эксперимента в наш мир явились кайдзю, которые стали стремительно и беспощадно уничтожать всё, что было на их пути, и в особенности живых существ.

Когда всё это случилось, дед с семьёй долго жили в убежище, находившемся под ближайшим от их фермы большим городом. Потом это убежище разрослось до одного из городов-убежищ, принадлежавших сети «Легион».
Когда дедушка вырос, он стал членом отряда разведчиков. Во время работы он, судя по всему, и подцепил грибок, что сделал его долгожителем.
Потом их город не смог отразить одну из атак кайдзю второго поколения и пал, а уцелевшие жители разбежались по мелким убежищам. В том числе и дед с семьёй.

Не помню, сколько мне было, когда организм деда всё-таки не смог пережить очередную регенерацию и его сердце остановилось. По-моему, лет десять.
Старший после этого на радостях закупил себе в три раза больше обычного доз грибов и дешёвого разведённого спирта, а от меня теперь начали требовать приносить на четверть больше денег.
Я воровал и работал, воровал и работал, и крутился в этом болезненном организме бункера, полного одичавших от отчаяния и голода людей.

--- продолжение следует ---

[talia]

--- продолжение ---

Кто бы что не говорил, но человек, сколь бы развитым он ни был, так и остался по своей сути животным. Просто менялась экосистема и условия, гарантировавшие выживание отдельной особи, и его инстинкты подстраивались под них, создавая всё более и более ухищрённые инструменты сохранения жизни отдельного индивида. Сам подумай – почти всё, что нас окружает, было сгенерировано человеческим мозгом во имя природного желания жить. Даже мораль с её призывом любить всех и вся была создана ради сохранения как можно большей популяции людей.
Однако в условиях бункера с его ограниченными запасами жизненно важных ресурсов вера и надежда хоть на что-то, кроме самого себя, умирала окончательно.

Я и надеялся только на самого себя и был готов драться за жизнь, которая приобретала для меня вид положенной мне доли мною же заработанных денег, с кем угодно – даже со средним братом. Мучимый ломкой, он порой кидался на меня с ножом, и мне приходилось либо убегать от него в коридор, либо, если не везло прорваться к входной двери, запираться в кладовке. Средний не терялся. Спустя несколько минут бесполезных попыток протаранить дверь, он просто подпирал чем-нибудь ручку, и я мог просидеть в полной темноте, холоде и голоде несколько дней, пока старшим либо не станет на меня всё равно, либо им вновь не понадобятся деньги.
Хорошо, что средний тоже вскоре откинулся. Не рассчитал дозу и захлебнулся собственной слюной.

Старшему было лень сразу нести мёртвое тело в крематорий и он благополучно закинул его в кладовую, а потом и вовсе забыл о нём. Только на запах периодически жаловался.
В день, когда всё изменилось навсегда, мы со старшим из-за чего-то сильно повздорили. Кажется, опять из-за денег.
В общем, вскоре я вновь оказался в кладовой, наедине с уже хорошо так разложившимся телом среднего.

Вжавшись в угол и закрыв лицо краем майки, я неопределённое количество времени молча взирал в жёлтые, мёртвые глаза брата с вытекшими хрусталиками, пока снаружи вдруг не раздался оглушительный грохот. Пол вдруг затрясся у меня под ногами. Со всех сторон - и сверху, и снизу, и справа, и слева, - начал доноситься приближающийся шум. Я вжался в стену позади меня. Казалось, этот рокот сейчас расплющит меня. Он сводил меня с ума!
Внезапно дверь в коморку распахивается. На пороге стоит старший брат - он хотел что-то выкрикнуть, но вдруг за его спиной раздался оглушительный грохот. Не успел он, кажется, даже испугаться, как за его спиной разверзлась огромная треугольная пасть с тонкими острыми зубами, челюсти которой тут же сомкнулись и заглотили моего родственника.

Вид ношеных сапогов брата с прохудившейся подошвой, что торчат из пасти длинной плоской головы гигантского жёлтого змия, глаза которого заменяло нечто пульсирующее и переливающееся, словно вспышки фейерверков, остался в моей памяти навсегда.
Эх, просто не представляю, как мы тогда выбрались… После тех глаз я помню лишь одну сцену – как бегу по коридору с мигающими лампочками над головой, обгоняя бежавшую по левую руку от меня женщину с маленьким ребёнком на руках и большущей сумкой на плече.

Дальше долгое время была лишь темнота.
Следующее, что я помню, это как мы стоим в какой-то пещере. Я кутаюсь в непонятно откуда взявшийся у меня плед, а перед разрозненной, что-то выкрикивающей толпой, на небольшой возвышенности стоят жалкие остатки смотрителей в рваных жёлтых жилетах, которые по громкоговорителю пытаются всех угомонить. Наивные. Помнишь мои слова о том, что человек как был, так и остался животным? Тот случай является яркой иллюстрацией этому.
«Экосистема» изменилась, и инстинкты многих очень быстро под неё подстроились.

Очень скоро группа людей, - крепких, зрелых мужиков, - удавили смотрителей и взяли всё под свой контроль. Они встали во главе пищевой цепи. Молодых и сильных ребят, что могли представлять угрозу, а также тех, кто пытался оказывать сопротивление, быстро расстреляли из оставшихся после смотрителей винтовок. Остались только женщины, дети, больные и старики.
Промежуток времени, что мы прибывали под контролем этих безумцев, почти никак не отложился в моей памяти. Помню только, что постоянно было холодно и хотелось пить, есть и спать.

А потом на нас вышли губры…
Ты помнишь, кто такие губры, Фуруд? Ох, скверные твари. До сих пор как вспомню – аж трясёт.
Однако же, несмотря на их скудный ум, животный нрав и безобразный вид, они будили во мне какое-то странное ощущение. Пока другие видели в них жутких выродков и мутантов, чьё тело стало симбиозом человеческой плоти и мутировавших грибов, животных и насекомых, я видел в них… Ну, как бы тебе сказать… Дверь.

Да, это будет подходящей аналогией. Я видел в них закрытую дверь на конце тёмного коридора. Меня пугала тьма коридора, но в то же время любопытство, вызываемое желанием узнать, что же скрывается за этой дверью, съедало меня изнутри.
В любом случае, именно с ними я впервые вышел на поверхность.
Ох, что это было за жуткое, испепеляющее, адское ощущение! Вся невероятная бескрайность этого мира навалилась на меня разом и раздавила в лепёшку. А когда я глянул вверх… Я думал, это зрелище испепелит мой разум. Я был маленьким мальчишкой, не видевшим ничего выше железного потолка в бункере, а тут надо мной нависло бесконечное множество наслаивающиеся друг на друга, словно отражения в бесконечном коридоре, образованном из двух поставленных друг против друга зеркал, «остаточностей». Тех самых «остаточностей», о которых я так много слышал.
Короткий миг сплетения страха и очарования сменился долгой чередой одинаковых будней, полных побоев, брани, скачек в упряжках с другими людьми по серым пустошам, будучи побиваемым кнутом, и запахом сырой каши и ржавой воды из алюминиевых мисок, на которые мы после многочасового бега бросались, словно одержимые.

Долгие месяцы рабства были похожи один на другой, но всё же два из них стали особенными.
Первый – день, когда я встретил тебя, моего дорогого друга. Ты был не таким, как остальные узники – у тебя даже взгляд был другой. У других людей он был мутный, не свидетельствовавший ни о каких остатках разума внутри черепа, у тебя же – светлый и осторожный. По нему сразу становилось понятно – под гнётом губр ты оставаться не намерен. Твой настрой и уверенность были заразительны.
Второй день – это когда наши хозяева отвели нас с тобой в палатку к их товарищу, дабы обеспечить ему развлечение на ночь, и мы, выждав момент, просто перегрызли ему горло, а потом добили прикладом валявшегося тут же ружья.

Мы бежали, мы скитались, а потом нас подобрали солдаты-разведчики и отвезли в «Легион» под номеров 1456.
Помнишь, как у нас отвисли челюсти, стоило только машине въехать на его территорию. Это было место, где день и ночь сплелись воедино. Где сытые и чистые люди, никогда не чуявшие пропитанного химией и пылью воздуха и пившие кристально чистую воду, никогда не спали, поглощали тонны информации из вживлённых в их руки сенсорных панелей, носились в летающих машинах и перемещающихся в железных трубах поездах среди огней города с невероятной архитектурой, из-за которой иной раз было трудно отлечить верх от низа и правую сторону от левой.

Эти человеческие джунгли были быстрыми, громкими и непостоянными – что-то вечно приходило и уходило, а если уходило, - но всё-таки оставались джунглями. Просто в них теперь обитала не дикая и кровожадная человеческая обезьяна, а сытая и в большинстве случаев отупевшая от собственной праздности и уверенности в завтрашнем дне.
Как бы там ни было, нам не суждено было обитать среди таких людей. Нас везли в иное место.
Мы стали кадетами в специальном подготовительном отряде, готовившим новых защитников города.
Нам дали дом, нам дали имена, нам дали смысл жизни, нам дали семью из шести ребят – таких же трущёбников, какими были мы с тобой. Люди из «Легиона» считали, что дети, сумевшие выжить в пустошах, обладают более пытливым и гибким умом и имеют хорошую реакцию, ведь им приходилось выживать в экстремальных условиях.

Да, Фуруд, да! Их было шестеро! Я помню это, и помню очень хорошо! Я даже помню их имена: Кастор, Васад, Пропус, Везен, Арктур и Масим.
Мы были друзьями. Мы были командой. Мы вместе стали частью рядов защитников города.
Наша работа была сложна и проста одновременно – с помощью специальных инструментов и программ, а также пользуясь добытыми разведчиками данными, вычислять возможные нападения кайдзю на город и разрабатывать системы и способы укрепления и защиты города.
Поначалу это увлекало, да. Эйфория от первой отражённой атаки гигантских, поражающих своей безобразностью чудовищ, которые, вот, сначала совсем близко – а уже вскоре падают жертвой творений разума человеческого, длилась долго. Тем не менее, в какой-то момент я стал ощущать, что мне этого мало.

Мы всё ещё были в бункере. Да, большом и благоустроенном, но мы всё так же скрывались и прятались. Мы изучали кайдзю лишь для того, чтобы защищаться от них. Я не хотел защищаться! Я не хотел больше прятаться! Я хотел вернуть людям и себе мир, который принадлежит нам по праву, и отправить кайдзю, губров и вид этой серой пустыни, развернувшейся за пределами эмалевого купола, накрывавшего город, в прошлое.

--- продолжение следует ---

[talia]

--- продолжение ---

К примеру, я абсолютно не понимал, почему никто не хочет развить теорию наличия общего разума у кайдзю. Все видели их странное поведение и загадочные способы общения. Они всегда нападали слаженными отрядами, что никак не вязалось с образом безмозглых животных. Они могли вовремя увернуться от атаки, заранее не зная, откуда будет удар. Они могли предугадать нашу следующую тактику защиты, что создавало нам много проблем. Они могли, не издав ни звука, что можно было бы счесть за аналог общения, скооперироваться в один единый организм, если того требует ситуация. Их тела были словно деталями одной мозаики – идеально подходили и дополняли друг друга. Мало того – каждый новый набег был не похож на предыдущий из-за того, что новые кайдзю были генетически модернизированными, и старые тактики против них уже почти не работали.

Когда я задавал вопросы об этом, от меня просто отмахивались. «Есть мысль, что у них есть огромное гнездо, где сидит их матка, которая и рожает пачками этих чудищ. Она – как главный пульт управления, и она, скорее всего, даже обладает разумом. Недаром же эти дьяволы каждый раз разные – она анализирует прошлый раунд, учитывает ошибки и недостатки своих детишек, и делает так, чтобы у следующей партии их не было и у них было больше шансов добраться до нас», - так обычно отвечали мне. На вопрос, зачем матка хочет добраться до людей, мне отвечали: «Чтобы съесть», а на вопрос о том, почему кайдзю склонны питаться лишь людьми и что они поглощали до того, как явиться в наш мир, мне и вовсе говорили, чтобы я не забивал голову всякой ерундой и лучше думал, как мы будем отражать следующую волну наступления.

Но я не мог не думать об этом.
Я не пропускал ни одной анатомической лекции, на которой, в огромном светлом зале, вскрывали части тела и внутренности кайдзю.
Когда я думал об их строении, вдыхал едкий запах их организма и рассматривал блестевшие под яркими лампами органы всех мыслимых форм, цветов и размеров, я испытывал почти то же самое, что и когда я смотрел на губров. Ощущение далёкой, закрытой двери, которую я обязательно должен открыть.

Мысли об этом мучили меня, и в итоге я начал действовать. Я стал выкраивать свободные часы после работы. Вскоре я уже почти не спал.
Спустя какое-то время я прознал об исследованиях доктора… М-м, забыл. Жалко, но не важно.
Суть его исследований сводилось к изучению схожего строения хромосом у некоторых кайдзю, начиная со второго поколения, и людей, а также возможности выведения, путём скрещивания человека и кайдзю, новых видов живых существ – симбионтов, которые в теории могли бы быть очень эффективными в борьбе с последними.

Я загорелся этой идеей и начал штурмовать толщи источников и литературы, связываться с соседними городами-убежищами и… почти забросил основную работу, из-за чего у меня были большие проблемы.
После того, как я проворонил сразу две атаки, меня быстро вызвали на ковёр к командованию, где почти два часа крыли бранными словами и отчитывали, как маленького ребёнка. Я уже просто был готов к тому, что меня не то что с должности выкинут, но и из самого «Легиона» выпнут на вольные пески… Однако же, случилось чудо! За меня заступились мои товарищи и командование моего взвода. Если бы тогда не вы, ребята, ничего бы не было, потому что с меня не просто сняли все обвинения, но и выделили финансирование и целую команду учёных, вместе с которыми мы и вывели первого симбионта.

Он стал мостом между людьми и кайдзю.
Мы делали оборудование под них, мы делали оружие под них.
После нескольких удачных тестов их способностей, заключавшихся в отражении атак кайдзю на города «Легиона», мы начали наступление.
Началась война.
Ещё долго после всего этого мне было страшно вспоминать весь тот путь, что мы прошли. Я не представляю, как мы не сошли с ума в тех страшных боях, видя всё новые и новые виды этих тварей, наступавших на нас, и все те ужасы, что сопровождали наши столкновения.

Интересная эта штука – разум. Интересно в принципе устроено живое существо; каждая её часть является не просто куском мяса или нейронной вспышкой, но чем-то большим и более продуманным. Тем, что способно воспрепятствовать процессам, которые могут навредить оболочке или тому, что скрывается внутри неё… ради чего? Ради того, чтобы сохранить искру жизни в теле? Чем же она так важна, и почему она важна в преимуществе лишь в дееспособном состоянии – в здравом уме и твёрдой памяти?
Ладно, это всё лирика.

Так… О чём это я? Ах, да.
Симбионты помогли снизить потери людей в войне, но самое главное – они слышали зов матки. Они точно знали, куда бить и каковым будет следующий шаг противника. И, самое главное, именно благодаря им мы смогли найти путь в «гнездо».

Мы проникли туда. Мы, восемь друзей, шедших рука об руку до конца. Мы увидели… матерь.

Матерь.

Извини, если вновь заставляю тебя это вспоминать. Я помню, как это тебя шокировало. После встречи с ней ты боялся не то что спать, но просто закрывать глаза, чтобы не видеть вновь перед собой её жуткий образ… Я тоже, но по другой причине.
С тех пор я видел не её, я видел отголоски того невероятно огромного пути, который начался для нас и наших шестерых товарищей, как только мы соприкоснулись с тем неосязаемым нечто, что представляла из себя мать.
Дальше... Нет, Фуруд, мы не победили матерь. По крайней мере, не так быстро.
Ты этого не помнишь, но когда мы коснулись той материи - мы отправились в до жути длинное путешествие. Путешествие через время и пространство, длиной в мириады жизней, из которого вернулись не все.

Мы оказались в огромном «слоёном пироге», состоящем из тысячей искусственно созданных миров. Каждый раз мы оказывались в новой реальности, со своими законами, историей, устройством вселенной и населением, членами которого мы являлись. Мы, - я, ты и наши товарищи, - прожили неисчислимое количество жизней, каждый раз перерождаясь в новой ипостаси - разумного существа, животного, растения, под конец это больше напоминало бесформенные потоки энергии, мчащиеся в бесконечном пространстве.

Однако, чтобы переместиться из реальности в реальность на слой ниже, надо было постараться. Надо было найти что-то неправильное - проплешину, указавшую, что всё, что нас окружает, лишь имитация. Это могло быть что угодно - предмет, прохожий, соринка, зернышко в земле или неправильно действующие законы природы. Если у тебя не получалось - ты проживал жизнь и после кончины начинал её заново.

Как ты понял, сумели выбраться лишь мы двое. Шесть наших друзей канули в небытие. Как мне потом стало известно, абсолютное и беспросветное.
Тебе, наверное, сейчас стало жутко. Оно и понятно, откуда мы знаем, что находимся не в очередной имитации? Поверь, мой друг, способы отличить нашу реальность от "слоёного пирога" есть, и ты узнаешь о них в свое время. Сейчас не об этом.

Как бы там ни было, мы с тобой, сами того не ведая, добрались до последнего слоя.
Как бы это лучше описать? Это была вечность. Вечность во всех смыслах этого слова, и мы были её частицами, безвольно летающими по бесконечному пространству.
Что же стало ключом к нашему спасению здесь? Ответ прост - наше воссоединение. Казалось бы, при таких условиях столкновение двух маленьких частиц просто невозможно, но люди очень часто недооценивают понятие "вечности".

Это, в первую очередь, неограниченное время по перебору неограниченного количества вариаций чего бы то ни было, и, соответственно, неограниченного количества пересечения путей частиц пустоты в том числе.
И вот, невообразимо длинный промежуток времени спустя, мы воссоединились. Воссоединились и на один очень долгий и в то же время быстрый миг мы стали теми, кем являемся на самом деле.
Дети материи образовались там, где материи существовать не может - и именно это стало нашим ключом к свободе и, одновременно с этим, гибели матери.

Её сознание просто схлопнулось, и она, отдавшись во власть смерти, развалилась на куски. Её материальная часть переместилась вместе с нами в наш мир.
Я до сих пор ощущаю какой-то иррациональный стыд за то, что случилось в городе... Ты только представь - большие и малые, длинные и широкие изваяния из непонятного материала просто возникают из воздуха перед взором людей. Да ещё какие изваяния - столпы из застывших во времени и поражающих воображение своим видом существ, природных и архитектурных объектов и ещё черт знает чего... Хорошо хоть никто не пострадал - они материализовались так, словно всегда стояли там, где стояли, не задев никого и ничего.

Это было единственное радостное известие для меня в тот день, если не считать того, что мы с тобой остались живы, Фуруд. Все потому что как только нас вырезали из одного из столпов, куда мы с тобой оказались вмурованы, я стал расспрашивать всех о наших друзьях и в частности тебя о всех пережитых нами жизнях и увиденных мирах. Как ты помнишь, на меня смотрели, как на сумасшедшего. Ты не помнил ничего из того, что помнил я. Даже наших товарищей - их забыл не только ты, но и все остальные. Точнее, создавалось такое впечатление, что их вообще никогда не существовало, и мы с тобой вдвоём одолели матерь.

Все тогда просто сочли это за временное помешательство, вследствие пережитого мною шока. Я и сам в какой-то момент стал с этим соглашаться.
Тем временем золотой век, о котором мы так мечтали, делал свои первые шаги. Эпоха кайдзю наконец-то подошла к концу, а остатки чудовищ, превратившиеся в неразумных животных, дряхлеющих на глазах без подпитки своего создателя, разбежались кто куда и вскоре были перебиты.

Человечество выбралось из своих нор и начало возвращать себе былое величие.

--- продолжение следует ---

[talia]

--- продолжение ---

Мы стали облагораживать пустошь, истребили все группировки губров, стали строить новые города и думать о будущем со спокойной душой.

Все праздновали победу, но не я. Всем своим существом я всё ещё был там – внутри разума матери. Увиденное и испытанное мной никак не хотело меня оставлять. Почему лишь я помню всё, что с нами произошло? Почему лишь я помню наших товарищей? Действительно ли я сумасшедший? Что ж, в один день мне подвернулась возможность начать разгадывать эти загадки.
Как только все немного опомнились – всеобщее внимание к себе приковали, как тогда казалось, мелкие осколки странно переливающегося стекла, которые находили в останках матери.

Это был её мозг. Либо, по крайней мере, какое-то подобие его.
Мы достаточно быстро догадались, что если собрать как можно больше осколков воедино – то можно вновь открыть дорогу к тайнам, которые таили в себе эти странные существа.

Ты был против этого. Ты настаивал на том, чтобы мы уничтожили всё то, что осталось от кайдзю, и покончили с ними раз и навсегда. Сейчас я смело могу сказать, что даже если бы я тогда послушал тебя и мы бы уничтожили всё, что осталось от этого невероятного существа, это не окончило бы историю рода этих монстров.

Потому что… Хах, чёрт, и так всегда – переходишь к самому интересному, и даже не знаешь, с чего начать.
С самого начала, когда мы поместили этот огромный, пульсирующий и переливающийся подобно бензиновой плёнке кусок неземной плоти в отдельный ангар и начали его изучение, я понимал, что нас ждёт что-то особенное, но чтобы настолько…

Мы проводили опыты. Ставили эксперименты. Я, и ещё с десяток лучших учёных «Легиона». Я мог доверить изучение подобного объекта лишь небольшому кругу самых близких людей.

Там мог быть и ты, Фуруд. Я же предлагал тебе заняться этим со мной, но ты отказался. Ты только приезжал раз в пару месяцев, смотрел на результаты нашей работы, морща нос, и под конец одними и теми же словами выдавал мне бесполезную тираду о том, что я попусту трачу время и ресурсы. «Исследования не приносят плодов!» - говорил ты. Я обижался на тебя, но, как сейчас понимаю, лишь из-за того, что ты был прав.

Мы сидели над мозгом почти десять лет, но, несмотря на все наши старания, мы не получали ответов на наши вопросы. Да, он имел уникальную структуру и в двадцать раз больше секций, отвечавших за разные функции организма, но это было всё не то. Это были кучи разрозненных фактов, порой даже противоречащих друг другу, которые мы никак не могли систематизировать, чтобы дать окончательный ответ – что же такое матка кайдзю?

Некоторые мои коллеги уже склонялись к тому, что никакой тайны и нет. Что это мозг обычной альфа-самки, по типу королевы пчёл. Но я-то знал, Фуруд, - я знал, я видел, я чувствовал ЭТО, находясь внутри матки. Я ходил вокруг строения неведомой, древней цивилизации и судорожно шарил по его стенам, силясь найти вход, который провёл бы меня в коридоры этой домины, полные сокровищ и вечного счастья.

Воспоминания о моём опыте, пережитом на войне, не давали мне опустить руки или доверить отгадку этой тайны будущим поколениям, и именно это стремление и предубедило мои дальнейшие действия.

Одним днём, засидевшись допоздна, я вдруг ощутил какое-то странное чувство. Какое-то странное притяжение между мной и находившимся передо мной мозгом матери. Это было странное, немного болезненное гудение во всём теле, и в особенности в руке.
Не знаю, чем я руководствовался, но я быстро раздобыл скальпель из соседнего отделения и взрезал кожу на запястье.

Всё, что происходило дальше, было словно сон.
Под кожей оказалась большая опухоль, переливавшаяся всеми цветами радуги, как и мозг, который, как мне показалось, стал пульсировать и излучать ещё больший свет, чем ранее.

Я не помню, как отключил систему охраны. Не помню, как оказался за стеклом защитного купола и не знаю, как не умер, вдохнув насыщенный водородом воздух под ним. Но я хорошо помню, как от мозга отошли длинные светящиеся жгутики, которые медленно приблизились к моей руке и вросли в опухоль.
Я... Я сумел, Фуруд. Я сделал это. Никто мне не верил, но я нашёл! Я ощутил это снова - те же чувства, что и много лет назад, словно продолжение давнего сна. Хотя, скорее, это было похоже на пробуждение от грёз, когда вдруг вся длинная жизнь кажется всего лишь плодом воображения, воспроизводившегося перед твоими глазами несколько часов...

Я преодолел последний барьер, которым являлась физическая оболочка матери, и вышел в ту реальность, воротами в которую она являлась.
Хотя... Нет, оговорился! Реальность - это что-то отдельное и равное нашему, но матерь... Да, вот оно. Её суть была в том, что, можно сказать, существовала лишь она одна, а все её порождения и все те карманные измерения - это просто производные. Как мысли в голове во всем их многообразии - они существуют лишь в пределах нашей черепной коробки.

Матерь не была кайдзю, Фуруд. Это было существо совершенно другого порядка. Это отголосок первородного океана Всего и Ничего, абсолютного порядка и беспорядка, временным следствием которого стал привычная нашим предкам вселенная, которая должна была плавно уйти в неё же.
Поэтому-то кайдзю имели общий разум, и именно этим было обусловлено их фанатичная защита матери. Они не боялись смерти, потому что знали, что не умрут - они продолжат жить в матери, а потом, может быть, даже возродятся вновь в виде материальных существ, если повезёт.
В те минуты я отдал бы всё, чтобы это длилось вечно, но увы.

Охранные отряды комплекса вырвали меня из забытья и вытянули наружу. Стоило мне только вдохнуть кислород, как у меня тут же случился приступ удушья, и я потерял сознание. Очнулся я уже в госпитале, откуда меня благополучно перевезли в сумасшедший дом. Тот факт, что я так долго продержался в неблагоприятной для человека среде под защитным куполом, сочли за побочные эффекты от пребывания в реальности кайдзю, а все мои рассказы сочли бредом. Эх, хорошо хоть на органы не распилили…

А ведь именно по твоей милости меня определили в тот диспансер, и жизнь там была не сахар! Ты хоть представляешь, сколько сил мне стоило, чтобы убедить всех, что я вменяем и что могу вернуться к нормальной жизни и, уж тем более, занимать высокие посты в правительстве?!
Наверное, это единственная вещь, за которую я на тебя по-настоящему злюсь… Но сейчас не об этом.

Я выстоял, и выстоял во многом благодаря воспоминаниям о том опыте, пережитом после слияния с мозгом. Я чувствовал, что наша связь не случайна, что не просто так я запомнил «слоёный пирог», через который мы прошли. Бесконечность звала меня, и не просто так.

Я стал одним из доверенных лиц верховного совета «Легиона», но этого было мало.

К тому моменту мы с тобой перессорились уже окончательно. Ты хотел простой и размеренной жизни, я же стремился к тому, что ты отчаянно хотел оставить в прошлом.

Поминая тот инцидент, после которого я оказался в лечебнице, меня долго не хотели даже близко подпускать к мозгу, однако путём невероятных ухищрений я всё-таки смог заполучить его. Проект к тому времени уже давно прикрыли, поэтому мозг был в моём полном распоряжении.

Я воссоединился с ней и возобновил наш контакт.
Со временем, мой разум и тело стали преображаться. Мои глаза стали различать в десятки раз больше цветов. Некоторым из них я даже дал свои названия. Мой слух стал чувствительнее – иногда я слышу, как стучит кровь в висках у человека, находящегося на несколько этажей ниже меня. Я научился спать наяву, не прерывая моей деятельности ни на секунду. Я просмотрел вдоль и поперёк всю человеческую историю и жизнь каждого представителя рода людского, что жил на земле до катастрофы, как бы фантастически это не звучало. Я побывал в совершенно иных мирах и временах и видел иные пути развития жизни. Я изучил абсолютно все языки, что существовали, существуют, или могли существовать. С помощью знаний, накопленных в моих странствиях по слоям бытия, я создал несколько десятков новых систем счислений и с их помощью набросал чертежи устройств, которые, как показалось бы даже самому просвещённому человеку нашей эры, способны сломать все законы нашего мира – взломать их и кардинально перенастроить.

Спросишь, как мои мозги всё это вынесли? Я отвечу – мой мозг уже давно выбрался за пределы моего тесного черепа. Я собрал сложный компьютер. Нет, сначала мною был создан инструмент, который мог бы собрать такое приспособление и успешно соединить его с моим разумом, никак при этом не навредив мне, а уже потом собрал его. Ты, кстати, можешь его наблюдать прямо сейчас. Посмотри по сторонам и приглядись. Всё. Всё, что сейчас вокруг тебя – стены, пол и потолок с переливающимися сенсорами – это всё новая часть моего «я». Килотонны информации, собранной мной.

Тем не менее, разум-то он на то и разум – он волен и безграничен, а вот тело… В какой-то момент я поймал себя на мысли, что меня уже осточертел этот неказистый кусок мяса, наполненный костями. После всех моих странствий меня просто распирало чувство ненависти к самому себе – к своему жалкому, несовершенному существу, до невозможности сковывавшего меня.

Я хотел… Я хотел стать тем, чем была она. Самой бесконечностью, облачённой в материю – абсолютной и совершенной.
Я немедленно начал работать над этим проектом. Проект «Дэус» - так я его назвал. Я понимал, что это будет триумфом всей моей жизни, как человека. Понимал, что это потребует уйму времени и усилий, но я был к этому готов. Я проводил расчёты, я делал анализы, я набрасывал чертежи, я был почти у цели, но…

Но тут пришла эта болезнь.
Я больше не мог пользоваться слиянием с мозгом матери. Мои попытки лишь ускоряли злокачественные процессы в моём организме, а ведь у меня ещё были незавершённые дела и вопросы, которые я должен был разрешить, прежде чем уйду.

Одна из них – передача полномочий.

Дорабатывая «Дэус» настолько, насколько мне это позволяли время и силы, я вдруг осенился мыслью…

--- продолжение следует ---

[talia]

--- продолжение ---

И здесь я хотел бы перейди к кульминации своего предсмертного сообщения тебе.
Зачем же всё-таки матка стремилась уничтожить нас? В чем был смысл её существования? В чем смысл того, что это нечто пожелало, чтобы я запомнил всё, что прошёл на пути к центру разума матки и в итоге стал зависим от путешествия по вечности, исполнительной частью которой она являлась?

Ответ таков - наш мир и вся жизнь в нём, как результат комбинаций, случайно сформировавшихся в бесконечном океане абсолютного хаоса, продолжил быть частью последнего и постепенно вновь должен был распасться на хаос. Тем не менее, человечество ускорило этот процесс, сломав нашу вселенную путем тестирования того злосчастного портала. Хаос и временный порядок перемешались; немартериальное и материальное слились воедино, но очередное удачное стечение обстоятельств во множестве вариантов исхода событий привели к тому, что они быстро сформировали симбиоз.

Так и появилась матерь в привычной нам форме - материальное обличие хаоса, которое быстро разгадало коды и шифры нашей вселенной и начало генерировать множество чудовищных гибридов людей, животных и природных явлений, которые человечество прозвало кайдзю. Цель жизни этих порождений, в свою очередь, состояла в одном - вновь превратить то, что осталось от нашего мира и жизнь, как высшую точку порядка, в первородный хаос.

Тем не менее, как оказалось, матка была лишь "ростком". Она не была окончательным и совершенным вариантом орудия хаоса; последний был вполне готов продвигаться корнями дальше, и более стойко обосноваться в этой реальности, путем перехода, так скажем, полномочий от матери кайдзю к другому живому существу.

И это существо – ты, Фуруд.

Да, не я, а ты! Я всего лишь инструмент, предназначение которого заключается в том, чтобы подготовить все условия для того, чтобы ты смог занять свое законное место и стать тем, заготовкой к чему был весь человеческий род. Последнее звено нашей эволюционной цепи.

Извини за ампутированные руки и ноги, и вообще за всю эту тучу трубок и проводов, что сейчас торчат из твоего тела. Тебя, наверное, это знатно напугало, но не переживай. Как только тебя пересадят в прототип «Дэуса», ты уже через пару дней и думать о старых конечностях забудешь.

Я знаю, ты наверняка сейчас думаешь, что я сошёл с ума. Что мозг матери взял меня под свой контроль или что-то в этом духе, но поверь - это не так. Даже если сразу после своего освобождения ты понесешься уничтожать весь этот комплекс, с целью закончить свою миссию, всё, что я произнёс в этом сообщении, не даст тебе покоя. Ты вновь и вновь будешь к ним возвращаться, пока не решишься всё-таки исследовать те знания, что я оставил для тебя. Даже если ты сравняешь с землёй комплекс - не беда. Мои исследования всегда будут при тебе - они теперь вшиты в твоё ДНК, осталось только распаковать их.

Сейчас ты уверен, что ни за что не станешь тем, кем само Мироздание желает видеть тебя, но это временно, друг. Поверь человеку, пережившему бесчисленное количество человеческих жизней. Раз за разом ты будешь возвращаться к тому, что я тебе сейчас говорю, и в итоге пойдёшь по этому пути.

Определённые изменения, разумеется, затронут и человеческое общество, и они тесно связаны с выведенной мною системой наследования.
Нет, нельзя чтобы ты находился на своём посту вечность. Доступ к хаосу не должен постоянно находиться лишь в одном человеческом теле - он должен передаваться. Это залог выживания человечества. Даже матка не была постоянно одна и та же, как бы шокирующе для тебя это не звучало, но к этому мы ещё вернёмся.

Естественно, можно было бы положиться на самые банальные выборы или что-то в этом роде, но мне не давала покоя фраза одного древнего философа:
«Тяжёлые времена творят сильных людей. Сильные люди творят хорошие времена. Хорошие времена творят слабых людей. Слабые люди творят тяжёлые времена»

В этом есть смысл, и он за последние несколько месяцев стал для меня роковым.
Мы с тобой – поколение сильных. Мы, дети бункеров, потомки жителей подземных железных нор, куда нас вогнали наши гигантские враги, пришедшие в этот мир по глупости и непредусмотрительности наших пращуров, смогли переломить ход истории и хребет целой расе гигантских тварей.

Мой друг, в тебе я уверен на все сто, как и в том, что ты позаботился бы в своё время о передаче полномочий достойнейшему из достойнейших. Однако пройдёт пара поколений, и всё изменится. Наследственная память… Ты сам понимаешь – это словно игра в сломанный телефон.

Придёт время, и в кресло руководителя усядется какой-нибудь тупоголовый, разнеженный нюня, который меньше чем за несколько лет вернёт всех обратно в бункеры, а то чего ещё хуже.

Раздумья меня привели к следующему.
За основу я взял способ перерождения матки кайдзю.
Видишь ли, постепенно старая оболочка матери угасала и уже не справлялась со своими функциями так, как надо.

Когда приходило время, из числа порождённых ею чудовищ выбирали четверых самых сильных и жизнеспособных, и они вступали в бой друг с другом, в результате которого в живых оставался лишь один.
Победитель воссоединялся с разумом матери, и этим контактом сворачивал предыдущий слой, олицетворением которого она являлась. Именно так образовался «слоёный пирог».

Затем, в теле победителя начинался процесс, похожий на беременность – в нём формировалась новая оболочка матки. Этот процесс высасывал из него все соки и силы, и в итоге он погибал от истощения, а новая матка, сформировавшись и очнувшись, начинала питаться останками вынашивавшего её кайдзю, пока не проедала себе путь на волю. Там её встречал чистый лист – мир, олицетворением которого она является, и который развивался и будет развиваться вместе с ней. Новая матка наследует воспоминания своего носителя. Во многом из-за этого каждый слой «пирога» не был похож на предыдущий, и именно благодаря этому матка в каждом своём новом воплощении подходила к разрушению останков вселенной людей по-своему. Отсюда и взялись кайдзю «первого», «второго», «третьего» и так далее поколения.

Похожим образом власть от матки передалась людям, ты так не считаешь?

Так вот, что я предлагаю сделать: я предлагаю сформировать специальные центры для подготовки детей, имеющих предрасположенность к контакту с Вечностью, то есть переносящие это наиболее безболезненно. Раз в определённый срок, действующий глава «Легиона» будет отбирать четырёх из них, после чего начнётся игра на выживание, из которой выйдет только один. Рамки её не ограничены. Количество материальных и человеческих жертв не имеет значения. Частичное уничтожение человеческого населения – неизбежная необходимость. Надо вывести всё из равновесия, создать хаос, чтобы потом построить новый порядок и таким образом продлить жизнь нашему роду.

Если всё проходит удачно, новый везунчик убивает старого предводителя и подключается к «Дэусу». Соответственно, к Вечности, через мозг матери, и к уже нашему «слоёному пирогу», состоящему из разумов предыдущих правителей.
Дальше свою лепту вносят симбионты, которые берут образец ДНК у нового предводителя и воспроизводят модифицированное человечество нового поколения, которые будут двигать развитие нашей цивилизации в новое, неподвластное разуму предыдущих поколений русло.

Таким образом, новый разум «слоёного пирога» под названием «Дэус» внесёт свою лепту в развитие человеческой расы, а старые будут формально продолжать своё правление и коллективно решать сложные вопросы, требующие опыта.

То есть, залог выживания человечества - это вогнать его в бесконечный цикл смертей и возрождений? Что ж, выходит, что да. В конце концов, вся история человека это длинный путь от появления на свет одного живого существа до его превращения в компост, на котором потом вырастают овощи и фрукты, которыми питаются другие живые существа. Так что, ничего нового, мой друг.
Путь к этому будет тернистым, помни это, Фуруд. Тебе и твоим наследникам будут всячески препятствовать; не все смогут принять грядущие изменения и приспособится к ним. Решение одно – заткни их. Самым радикальным способом. Плевать на их количество и то, кто они – мужчины, женщины, старики, дети. Как только ты найдешь ключ к становлению человеческой матки – ты окажешься за пределами добра и зла, а мораль с её вековыми постулатами покажется тебе бабушкиными сказками. В этот день придёт новая эра, которая будет диктовать свои правила, не терпящие двусмысленностей и условностей. На свет явится новый человек. Вершина лестницы эволюции будет достигнута, а смерть, которую мы так сильно боялись, станет для тебя чушью. Мусорным баком, куда надо скинуть всё ненужное, чтобы было легче идти дальше, к светлому будущему нашего избранного человеческого рода.

Запомни это раз и навсегда и передай дальше, Фуруд: отдельная жизнь – ничто. Разум – всё.

Друг мой, я безмерно благодарен судьбе за то, что знал тебя и прошёл этот нелёгкий путь с тобой. Я искренне надеюсь, что ты не будешь держать зла на меня за то, что возлагаю на тебя такую ответственность. Я знаю, Фуруд – ты сильный. Сильнее, чем многие, сильнее, чем я.

Желаю тебе счастливой дороги, мой друг. Шагай с гордо поднятой головой.

Сириус, конец связи.

[talia]

День Великой Цели

Мряч проснулся от яркого солнечного света, прорвавшегося сквозь занавеску на окне. Сладко потянувшись и вытянув из-под одеяла лапки, он с наслаждением пошевелил коротенькими пальчиками, откинул одеяло и уселся на кровати, жмурясь и улыбаясь. Сегодня – очень важный день! День, ради которого живёт каждый либеллиец. Ну, почти каждый, потому что есть недостойные, которых лишают Великой Цели за прегрешения и преступления. Остаться без Цели – самое страшное наказание! Страшнее просто ничего быть не может!

Но Мряч следовал каждому пункту Священного Свода Законов и гордился тем, что в его Книге поощрений и наказаний были записи только золотыми чернилами. Он заботился о своём здоровье и физической форме, каждое утро в течение часа делал зарядку. Он правильно питался, соблюдая баланс всех необходимых веществ. Он женился вовремя, не рано и не поздно, чтобы произвести здоровое потомство, и его ребёнок, как и предписано Сводом, уже построил собственный домик и готовился вступить в брак.

Мряч решил, что в такой великий день следует несколько изменить привычный распорядок дня. Да и, согласно Священному Своду, сегодня ему следовало воздержаться от пищи, а также принять особую ванну. Поэтому начал он с зарядки. Привычно выполнив комплекс упражнений, он довольно повертелся перед зеркалом и подошёл к столу, на котором ещё с вечера стояла нарядная коробка, перевязанная яркой лентой. Такую коробку получает каждый либеллиец накануне Дня Великой Цели. Мряч потянул за ленточку, чувствуя, как подрагивают от волнения его пальцы. Бант развязался. Под крышкой коробки оказался пакет с набором для ванны, одежда, в которую ему предстояло облачиться, и обувь. Бережно расправив складки на балахоне и пригладив нити на кисточках пояса, Мряч разложил одежду на кровати и распечатал пакет с благовониями для ванны и травяным мылом. Сладковатый аромат поплыл по комнате, и Мряч довольно зажмурился, предвкушая удовольствие от принятия ванны.

Через полтора часа, выполнив все необходимые действия, которые включали не только мытьё, но и тщательное удаление шерсти, Мряч, довольный и благоухающий, натянул на себя балахон, подвязался поясом с яркими кистями, сунул лапки в широкие ботиночки и обвёл взглядом комнату. Он всё оставлял в порядке. Завтра вернётся его жена, которая, в соответствии с предписанием из Священного Свода, оставила его сегодня в одиночестве, чтобы не мешать подготовке. Она не должна быть расстроена беспорядком. Мряч пододвинул стул поближе к столу, удовлетворённо хмыкнул и вышел из дома.

Встречные на улице почтительно склоняли перед ним головы. Яркий пояс указывал на то, что почтенный либеллиец сегодня удостоится чести достигнуть Великой Цели, к которой стремится каждый из них. Мряч был горд и взволнован. Он долго мечтал об этом дне, готовился, предвкушал… И вот наконец-то!

Шаг за шагом ступал он по неширокой тенистой дорожке, ведущей к Храму Великой Цели. Вот уже показались ворота и трое либеллийцев, в ожидании сидевшие на скамьях под деревьями, кивнули ему в знак приветствия. Они также подошли сегодня к Великой Цели. Им осталось лишь поставить печати в своих Книгах поощрений и наказаний и войти в Храм.

Ворота распахнулись. За ними открылась широкая лестница, ведущая вниз. Мряч и трое остальных, робея, шагнули внутрь и затопали по ступеням. Тяжёлые ворота медленно и бесшумно закрылись за их спинами.

Много, очень много орбит назад либеллийцы на имели Великой Цели. Они совсем не думали о будущем. Ели, что хотели, покупали много бессмысленных вещей, слишком заботились об одежде и украшениях. Но наступил день, когда почва истощилась, урожаи снизились, а пастбища для животных сократились настолько, что на них кормились только крошечные свилы, непригодные в пищу. И тогда великая Тунба собрала мудрецов на совет, и написали они Священный Свод Законов, и объявили всем либеллийцам, что главное для каждого из них – достичь Великой Цели. Согласно Своду, каждый либеллиец должен посадить и съесть за свою жизнь определенное количество каждого овоща или фрукта, не покупать одежды более, чем требуется для повседневной носки, иметь не более двоих прямых потомков, а передвигаться, не используя никакие машины, потребляющие топливо. Но самым главным является тщательный уход за собственным телом и здоровьем, чтобы достигнуть наилучшей формы и, отправившись в Храм Великой Цели, стать там источником белка для остальных либеллийцев. Ничего не должно пропадать даром. Древние обычаи доживать до глубокой старости, а также сжигать покойников были признаны преступными.

Мряч и трое его спутников, спустившись по ярко освещённой лестнице, подошли к металлической двери. Рядом с дверью распахнулось небольшое окно, куда каждый из них протянул свою Книгу поощрений и наказаний. Сверкнула золотыми чернилами печать на последней странице, подтверждающая, что владелец книги достоин перешагнуть последний порог. Металлическая дверь распахнулась, и либеллийцы зажмурились от яркого света, хлынувшего из дверного проёма. Мряч открыл глаза, гордо взглянул на золотую печать в своей Книге и первым шагнул в Последний Коридор навстречу Великой Цели.

[talia]

Трудное время

- Читали прогноз на 2024 год? Такие беды! Такие беды! Это ужас, ужас!
- Да ну… Фигня! Мементо мори, короче…
- … А, пожалуй, и правда, - помни о море! Слетаю-ка я на Новый Год в Сочи,
пройдусь по бережку вдоль прибоя! Шипит, паразит! И пену люблю…
Из разговора в московской маршрутке.


Свой нательный серебряный крестик Лёха обнаружил, когда слегка наклонил притёртую в тесной ванной стиральную машину и посветил в узкую щель фонариком. Узнал его, среди пыли на полу, по толстому чёрному шелковому шнурку.
Пока мать спала, он потихоньку, чтобы её не разбудить, открыл дверь чуланчика (тёмной комнаты), отыскал длинную рейку, снова наклонил стиральную машину и аккуратно выскреб крестик вместе с детским носком, бельевой прищепкой и дамской резинкой для волос себе под ноги.

Он почувствовал себя немного счастливым и, отчасти, даже гордым, что вот: сообразил, где искать и как достать. Под краном он аккуратно обмыл тёплой водой крестик со шнурком и снова надел себе на шею. Под чёрную футболку.
Крестик соскользнул на пол с крышки стиральной машины, когда десять дней назад, умываясь, Лёха его снял вместе с одеждой, но пока одевался, то про него забыл и обнаружил его отсутствие только через три дня. Молился он нечасто.

Окрестился он год назад в возрасте семидесяти лет, а первую молитву выучил, тридцать два года назад, когда в 1990-ом году купил, неожиданно для себя, в киоске Союзпечать "Закон Божий", книгу для детей 8-12 лет, подготовленную парижской YMKA-PRESS и перепечатанную издательством Советский писатель. Было время смешения сущностей, судеб, розовых надежд и неожиданных событий.

Теперь Лёха, бывший преподаватель техникума, ухаживал за своей мамой, которой недавно исполнилось сто лет.
Когда ему было всего шесть лет, он однажды вечером, уже засыпая в постели, вдруг понял, что его мать однажды умрёт. Это так расстроило и испугало его, что он тихонько, чтобы не потревожить никого, заплакал, смачивая слезами подушку, а потом незаметно уснул, но потом об этом своём страшном открытии никому не говорил и ни с кем его на обсуждал.

И вот, всё так сложилось, что теперь, ухаживая за матерью, он имел возможность отодвинуть то событие, которого так боялся в детстве.
Три года назад мать, идя по коридору в их квартире, упала и сломала себе руку около плеча и ногу близко к шейке бедра. В городской клинической больнице хирург сотворил чудо: во время операции вставил в ногу маме стальной штырь, сказав, что перелом руки, со специальной повязкой, зарастёт сам. Операцию мать перенесла благополучно, но послеоперационный уход обрёк её на гибель. С ней так грубо обращались, что она потеряла разум. Её не хотели возвращать домой. С огромным трудом её удалось выцарапать из этой больницы.

Катя, многодетная старшая дочь Лёхи помогла найти на семейном форуме в интернете опытную сиделку. Наташа, работала медсестрой в православном хосписе. Она и выходила маму, которая после больницы не могла даже ходить. Подгузники, клизмы, хорошее питание, нужные лекарства, специальные физические упражнения.
Через полгода мама уже смогла снова сама передвигаться по квартире, пользуясь сначала ходунками, а потом и опираясь только на трость. Возобновились и её прогулки на улице, сначала в инвалидной коляске, а потом уже и самостоятельно, под ручку с Лёхой.
Психическое здоровье матери тоже частично восстановилось, но она стала многое забывать, иногда даже своих родителей, а когда Лёха запаздывал с приёмом ею лекарства, которое ей прописал врач из психоневрологического диспансера, то на неё накатывал приступ страха.

С общением у неё тоже возникали трудности. Лёха договорился с ней, что завтра к ним заедет Катя с детьми и с мужем поздравить её с днём рождения, но назавтра мать передумала. Лёха позвонил дочке.
- Э, нет! - Твёрдо сказала Катя, - мы уже едем и цветы для бабушки уже куплены!

Цветы были красивы и гостям Лёхина мама и Катина бабушка обрадовалась. Она уже забыла, что никого не хотела видеть; с удовольствием смотрела на правнучек и на солидного, улыбчивого внучатого зятя. Правнучки жались к ногам матери, с любопытством и некоторым страхом изучая свою прабабушку. Как и договаривались, гости пробыли всего минут пятнадцать.

Прабабушка осталась визитом гостей очень довольна, но Катя потом, с некоторой обидой, высказала Лёхе в переписке по мобильнику свои чувства.
- При разговоре по телефону бабушка все время как будто по кругу ходит. И рассказывает о своих внутренних ощущениях только видоизмененных.
Жалуется, что "никому не нужна". Непонятно, как общаться с человеком, который отвергает все попытки общения. Вот и нас передумала было в гости принять. Если к себе никого не подпускать, ни с кем не общаться, то как можно стать кому-то нужным? Грустно...
- В общем-то да, - ответил Лёха. Это то, что экстрасенсы называют низкочастотным уровнем колебания биополя человека - зацикленность на негативных переживаниях. Это беда многих людей. У бабушки это сопровождается деменцией, явлениями разрушения личности и постепенной утратой памяти.

Но ты знаешь, как ни странно, идёт и обратный процесс: я удивляюсь, но уровень негатива снижается.
Меня радует, что она не утратила способность восхищаться иногда окружающим миром. Залюбуется на облака или на огни ночной Москвы и меня зовёт полюбоваться.
Но вообще, для меня это получилось жёсткое испытание, иногда срываюсь, но удаётся постигать как бы новые уроки терпимости и любви. Она очень переживала, что слишком старая и больная и хотела поскорее умереть.
Я ей говорю: твои правнучки будут тобой гордится, что их прабабушка прожила больше ста лет, будут этим хвастать. Это на неё подействовало, уже не жалуется)

Ты её воспринимаешь как взрослого ответственного человека, но это не так. Она психически больна и слава Богу, что она ещё хоть как-то держится.
Если не веришь, что она психически больна, я расскажу. Она прячет пульт от своего ТВ и забывает куда. Потом иногда находит. У нас на этот случай уже есть пять пультов, но два всё ещё где-то спрятаны в её комнате.
При пропаже спрятанной ею вещи она отрицает, что её спрятала и что об этом забыла и твёрдо убеждена, что к нам прокралась её бывшая сиделка Наташа и украла. А когда вещь находится, то она этот факт в своём сознании не фиксирует.
Она закрывала раньше на ночь свою дверь на ключ, прятала его и забывала куда. А потом плакала за запертой дверью. Я три раза вызывал бригаду МЧС чтобы открыли дверь, но теперь её ключ убрал.

Она, в страхе перед кражей, часто прячет вещи: мочалки, стаканы, крышки от кастрюль, ножницы. Я дешёвых ножниц накупил штук 10 и всюду разложил. Прятать их перестала. Свои ботинки и куртку хранит в моей комнате, как более надёжной от краж ).
Забывает, многое забывает, вчера спрашивала у меня сколько у неё было детей и её сестёр-братьев, но если расскажешь, то их вспоминает. И при всём том удивительное для её возраста здравомыслие.
- Я верю, ответила Лёхе дочь. Это, наверное, очень трудно находиться постоянно рядом с больным человеком. Я с детьми-то не всегда выдерживаю, хотя они здоровы, но они тоже часто делают неожиданные вещи!
Просто с психическими болезнями очень непонятно, как быть. Хочется сделать что-то, чтоб помочь, но непонятно что и как.

- Катюша, ты и так делаешь. Общаешься со мной, для меня это большая помощь. А к бабушке я приноровился, не спорю с её бредом и нашел оптимальную дозировку лекарств, валерьянки, пустырника. Если забываю, то на неё накатывает страх. И рыбий жир даю (Омега) и витамин "Д". Они её хорошо поддерживают.

Приношу ей покушать из Му-Му. Но вот ноги у неё побаливают, пройтись может только с трудом. Читает, смотрит ТВ, подметает, моет посуду, подстирывает вещички вручную, а к стиральной машине допускает только мою жену, твою маму, но не меня, считает меня несмышлёным ребёнком, боится, что испорчу)

Включаю маме на ноутбуке песни. Особенно она любит "Берега" в исполнении Александра Малинина. Бабушка, когда слушает эту песню вспоминает весну 1945 в Германии, когда она на фронте под Берлином познакомилась с моим отцом, с твоим дедом. Он там служил штурманом бомбардировщика.

Буду благодарен, если пришлешь фотки своих девочек и парня.
***

--- продолжение следует ---

[talia]

--- продолжение ---

Лёха любил бродить по сети. Однажды он открыл страничку Валерии - симпатичной женщины, психодизайнера из СПб и его просто поразил один её пост:

"Когда мне самой было трудно или плохо, я часто обращалась за помощью к женщинам — самым старшим из тех, которых я знала. У них за плечами была большая и трудная жизнь, и они обладали особой закалкой, твердостью, ясным умом, своим стилем жизни и особыми манерами, щедростью. Они-то меня и учили. Чему? — Жизни. Они каким-то образом знали наперед, что со мной случится, чем закончится определенная ситуация, чего следует избегать, а что хранить как зеницу ока (совсем как в сказках).

И я поняла, что есть мощная культурная традиция, когда знания о самых важных вещах передаются устно от более опытной женщины к молодой. Не всегда это происходит в семье: бабушка — мать — дочь, преемственность может быть нарушена. …

Я поняла, что мудрость жизни раскрывается в самых болевых точках: и когда очень горячо (ссора, обида, драка, пред стояние), и когда очень холодно (скорбь, депрессия, скука, апатия). В эти моменты нужно узнать то, что следует знать. Узнать от себя, т. к. ты уже другая, у тебя новый опыт. И узнать от других, которым ты доверяешь, как хирургу, а не как терапевту. Когда ситуация зашкаливает понимание, от других нужна особая зоркость, точность вмешательства, а не доброта и утешение.

В нужный момент «узнать то, что следует знать» и есть мудрость жизни; когда ты понимаешь, что все, что происходит с тобой, не уникально и не случайно, ты просто вписываешься, вплетаешься в жизнь, соединяешь свою судьбу с другими людьми, следуешь женскому предназначению. …".
…
Сумасшедшая история: Онлайн-Сбер временно заблокировал Лёхе перевод энной суммы за какие-то сомнительные курсы по нейро-сетям и Лёха, решив, что это судьба, решил израсходовать средства на несколько бесед с Валерией. Она согласилась, а он не пожалел.
…
Валерия: Может быть ваша мама так боится за себя, что если вы надолго выйдете из дома, то она вас потеряет и без вас пропадёт? Может быть такой страх?
Лёха: Она боится, что я куда-то уйду, её брошу и она останется одна и без помощи.
- Тревожность её больше связана с чем? Что за ней кроется, за маминой тревожностью?
- Со страхом смерти, я думаю.
- А вы не разговаривали с ней на эту тему? О том, что смерть неизбежная часть жизни. О смерти не говорили с мамой?
- Меня очень раздражало, когда она говорила: "Я хочу умереть, я хочу умереть". Я ей говорю: "Ну, зачем ты так говоришь?" Вначале я вообще бесился от этих её слов. А сейчас стал помягче и ей говорю: "Не надо! Ведь мы тебя все так сильно любим!"
Валерия на секунду задумалась, а потом спросила:
- Алексей, вот это: "Зачем ты так говоришь!?"…, ну, да, у нас в этом отношении общество немножко такое, в этом смысле, – ну, да …, отсталое…, скажем так. У нас нет у людей культуры говорить о смерти, о неизбежности смерти.
Хотя сейчас появилось много литературы по психологии, или через какие-то специальные учреждения, через хосписы – готовят людей, смертельно больных, например, к принятию экзистенциального смысла смерти. Людей готовят, и этот уход он спокойный, ровный, красивый, гармоничный, в общем-то…
Вот это: "Зачем ты так говоришь!?" – это же ваш внутренний Ребёнок. Это внутренний Ребёнок ваш так говорит маме: "Мама, я не хочу слушать про твою смерть! Ты никогда не умрёшь, потому что, если ты умрешь, умру и я!"
Это детская ваша часть. Она всегда будет вот так себя вести, но взрослая часть она понимает, что маме много лет и мама устала. У неё желание умереть нормальное, искреннее, я бы даже сказала: здоровое.
Она устала. Она уже прошла долгий, долгий путь. Её душа уже сделала всё, что планировала и даже не планировала, наверное, на этом отрезке жизни.
Вот этими словами, в ответ на то, что она говорит, что хочет умереть, мы говорим: "Да, нет! Ты что! Мы тебя любим! Живи и живи!", - мы обрываем её желание быть откровенной с нами на такую, вот, важную, самую важную для неё сейчас тему.

Может попробовать немножечко по-другому с ней? Сказать: "Знаешь, мам, ну, да, ты прожила долгую жизнь и устала. Я понимаю, что тебе тяжело. И я понимаю, что не так много уже тебе и осталось, и мне будет очень тебя не хватать, потому что я очень тебя люблю. Но мама, не бойся, не бойся!"
Вот, если мама верит … в Бога, да?
- Нет, она не верит, - с огорчением сказал Лёха.
- Мама считает, что её жизнь закончится … с уходом, с покиданием души, - сколько там? - весом два с половиной грамма из этого бренного тела, - да?

Ну, тогда сложнее, конечно. Если это конец, то тогда тяжело. Если для мамы есть продолжение там, то здесь можно говорить совершенно спокойно и нужно говорить. Люди готовы к этим разговорам, но надо, чтобы был кто-то, кто поддержит этот разговор, потому что эти разговоры необходимы.

Если у нас нет уважения и принятия смерти, то мы не уважаем собственную жизнь. Как Кастанеда говорит: "За левым плечом стоит смерть. Посоветуйся с ней в трудный момент".
Перед принятием любого решения хорошо бы посоветоваться со своей смертью, потому что она стоит, как раз, на страже нашей жизни. И она тебе скажет: "Э-э-э, не спеши! Не спеши, у тебя ещё здесь есть дела! Поосторожней! Ну-ка поаккуратней!"

Вот, ну это отдельная большая тема про смерть. Если это актуально, мы об этом ещё поговорим, потому что за любым страхом, за любым, стоит страх смерти. Но, поскольку душа бессмертна, это называется не страх смерти, а страх ложной жизни.
Душа знает, что она ниоткуда не пришла и никуда не денется, она вечна, но вот это существование – оно заканчивается. И очень обидно, что ты понимаешь, что скоро конец, а ты ещё жить не начинал, ты ещё с собой не встретился, ты ещё не вник и не познал много важных вещей, поэтому страшно уйти, страшно умереть ещё не начав жить.

Мы боимся не смерти, а того, что мы проживаем эту ложную жизнь. Этот страх может быть в любом возрасте. И юные это чувствуют, если они в каких-то переплетениях, или они занимаются не тем, что бы им хотелось, живут не так, как им бы хотелось. У них тоже тревога. Тревога, тревога, тревога вплоть до панических атак.

И это бывает в любом возрасте, потому что меняется социальность, меняются скорости, меняются реальности, меняется физика, химия, всё меняется. Человек тоже меняется и трудно бывает найти опоры, особенно, если их не было; человек в хаосе, в растерянности, в потерянности, отсюда и тревога, тревога, тревога.

Трудная у вас задача, я даже с трудом представляю, как говорить о смерти с человеком, который верит в конечность своего существования.
Наверное, надо говорить, что: "Мама, после тебя остаются твои дети, твои внуки и правнуки уже. Мама, твоя жизнь остаётся очень важной, - может об этом стоит с ней поговорить?

Возможно, ей бы этого хотелось, а не вот этого утешения: "Мы тебя все любим, ты никогда не умрёшь!" Она ведь понимает, что всё это неправда.
Наверное, нужно набраться мужества и поговорить об этом немного по-другому. Я думаю, что и маме это будет полезно и вам.
У Лёхи сознание слегка поплыло. Слова и мысли собеседницы он понимал, принимал, но воспринимал с трудом. Он решился её перебить:
- Простите, я сразу не уловил, вы могли бы еще раз повторить, как мне стоит поговорить с мамой? Пару фраз скажите, пожалуйста.
- Хорошо. Как я себе это представлю? Как бы я говорила о смерти со своей мамой? Она тоже меня к этому подводит. Ей восемьдесят один год, и она после инсульта находится в реабилитационном центре. Она хочет домой, мы её возили домой, там был повторный приступ, и она снова в реабилитационном центре. И я понимаю её тоску по дому и ощущение приближающегося конца, и я даже вижу, что она тоже устала и хочет умереть, но она не решается пока об этом поговорить.

Что бы я ей сказала? Она тоже, как ваша мама не верит в существование, в бессмертие души. Сторонница теории Дарвина. Я бы ей сказала: "Мама, у тебя была такая прекрасная жизнь, такая долгая, такая красивая! У тебя есть дочь, у тебя есть двое внуков; у тебя есть уже правнучка. И вы с папой прожили хорошую жизнь, папа был всегда рядом с тобой и всегда тебя поддерживал. Ничего не бойся! Пока жива, живи и радуйся. Не думай о "потом", не думай о потом, о будущем.

Когда человек умирает, он об этом не знает. Две вещи, о которых не знает человек: это когда он сходит с ума и когда он умирает. Это будет горе для других, но не для самого человека.
Прямо так и сказать: "Мама, ничего не бойся! Мы рядом и всё хорошо! Нет причин бояться, смерть – это не страшно и не больно, это неизбежно, и мы все там будем."
Не сразу это всё сказать, не за один раз; по чуть-чуть, по фразочке.
- Ну, я понял, - сказал Лёха. Затуманенность сознания у него начала понемногу отступать.
- Если ты хочешь, - продолжила Незнакомка, помогая Лёхе найти слова для его будущего разговора с матерью, - мы можем поговорить о твоей жизни. Если ты хочешь, мы можем поговорить, как ты хочешь, чтобы тебя похоронили.
Об этом тоже надо говорить. И об этом надо знать. Когда человека нет, надо знать, как бы он хотел быть похороненным. Это важно. Не откладывать этот разговор на потом, когда будет поздно.
Человеку важно знать, что его близкие сделают так, как он хочет. Я думаю, что об этом надо, надо разговаривать…
***
Разговор Лёхи с Валерией ещё продолжился, но уже на другую тему. То, что он услышал, было для него серьёзно.
Их было несколько ещё таких разговоров по видео в Ватсапе.
Через несколько дней Лёха записался на бесплатный курс оздоровительной гимнастики и ко дню рождения жены отремонтировал, пригласив мастера, смеситель для душа в ванной. Жена целыми днями была занята на серьёзной работе и не всегда ладила со свекровью, хотя они и не ссорились.
Днём Лёха поздравил жену по смс, а вечером подарил ей букет красивых цветов.
Свой нательный крестик он теперь клал не на стиральную машину, а на полочку под зеркалом.

[talia]

Баба Яга и все-все-все.

Герой, а точнее героиня настоящего рассказа – баба Яга проживает в глухом лесу в деревянном доме на необычном фундаменте – куриных ножках.
Занимается знахарством, помогает людям, животным и всякой сказочной нечисти. Для этого она все много времени проводит в лесу, в поисках и сборах лечебных трав, корений, шишек, ягод. Делает она это ночью, потому что днем на нее сильно ругаются и гоняют: водяной, за то, что она обносит его посевы клюквы и леший, за шишки и ягоды.

Поэтому сборы лечебной всячины приходится осуществлять быстро, внезапными налетами на метле или в ступе и спешно улетать при появлении хозяина разоренной поляны, старательно при этом уворачиваясь от летящих в нее мухоморов или лягушек.
Так как подобные мероприятия по сбору и дальнейшему изготовлению лечебных порошков и смесей были очень трудозатратны, баба Яга обижалась и расстраивалась, если кто–то отказывался лечиться. Не один десяток неосторожно обидевших бабу Ягу лосей, ежиков и добрых молодцев в наказание были посажены на противень и отправлены в печь.

Поэтому приболевшие лесные жители от греха подальше старались лишний раз бабе Яге на глаза не показываться и обходить ее избушку стороной. От чего иногда бабе Яге было грустно и одиноко, и она для привлечения к себе больных гостей, а может просто из вредности, пролетая на метле, рассыпала над ягодами волшебные порошки, от которых у ежиков болели животы, у лосей отваливались рога, а у медведя на носу выскакивал прыщ.
Звери в ответ строили бабе Яге мелкие козни: подменивали ей гусей на лебедей, связывали избушке ноги или выкрашивая любимому черному коту бабы Яги хвост в зеленый цвет.

Не боялся бабу Ягу только Кощей Бессмертный и даже дружил с ней. Заскакивая к ней иногда попить чай или морс и прогреть свои старые кости у печки, делясь воспоминаниями о совершенных злодеяниях. Часто допоздна задерживаясь в гостях за жарким спором, кто больше похитил царевен или изжарил добрых молодцев. При этом каждый сильно привирал.
Заканчивались споры обычно под утро вылитым на обоих спорщиков ушатом холодной воды из–за печки злым, взъерошенным и не выспавшимся домовым.

После чего чертыхающийся Кощей выскакивал на улицу к припаркованному к избушке Змею Горынычу и улетал домой сушиться, по дороге из вредности и раздражения похищая пару–тройку царевен из окрестных королевств, показывая при этом неприличные жесты падающим в обморок королям и остолбеневшим принцам.
Успокоившись таким нехитрым образом, Кощей выбрасывая наворованных принцесс в ближайший пруд, комментируя каждый бросок емким «бульк», на что Змей Горыныч одобрительно пускал из ноздрей дым и глубокомысленно соглашался: - «Фыр».

В это время баба Яга пыталась поймать домового, шуровала метлой за печкой и по всем темным углам избушки, но всегда безрезультатно, так как где прятался домовой, не знал никто, а часто и он сам.
Зато подобные манипуляции метлой позволяли поддерживать в избушке относительный порядок. И удовлетворенный домовой мог с чувством выполненного долга спокойно спать до следующей проделки.

Успокоившаяся же баба Яга, окидывая взглядом вычищенную от единой пылинки избушку, довольно покрякивая себе под нос, накрывала стол белой скатертью и ставила самовар в ожидании очередного доброго молодца, заплутавшего в лесу и заглянувшего к ней в погоне за свеже-похищенной Кощеем царевны. От обычных добрых молодцев эти отличались наличием меча и спасательным кругом за спиной.

Часто вместо добрых молодцев к бабе Яге заходил на чай с вареньем печальный водяной, встревоженный засорением его пруда совершенно непредназначенными для этого девицами. Визжащие, брыкающиеся царевны, попадая в пруд, вызывали своим поведением ужасный беспорядок в пруду и головную боль у водяного.

Выпивая у бабы Яги четвертый самовар с успокоительными травами, печальный водяной жаловался бабе Яге на ее приятеля Кощея, категорически отказывавшегося прибирать за собой, заставляя водяного прятаться в камышах от объявляющихся злых и вооруженных добрых молодцев.

Примерно так и проходили дни у бабы Яги. Весело и насыщенно.