Зарисовки, миниатюры

[Irishfox]

Дорогие форумчане, я не уверен, что задержусь на форуме сколь-нибудь долго после окончания конкурса, но пока я здесь и мне захотелось начать эту ветку. Есть прекрасная тема художественных фото, пусть будет и тема литературных миниатюр. Здесь же немало пишущих людей.
Только именно не рассказов, а миниатюр: впечатлений, зарисовок, размышлений как-то литературно оформленных. Может, приживётся. А нет - так и нет.
Вот я начну впечатлением от вечерней прогулки.

***
Есть у Юрия Коваля короткий рассказ "Поздним вечером ранней весной".
Прочитайте его, если не читали или перечитайте, вспомните. Он весь как поцелуй украдкой.
На вопрос о любимом времени года и суток я исправно отвечаю: "Весенние вечера".
Особенно вечера ранние. Но поскольку никто не уточняет, то решил вот уточнить сам.
Но вот мартовское вечернее небо. Оно как поэма о несбыточном и осязаемом. Как же это может быть?
Что-то не хочет сбываться. Нечто маячит на горизонте воображения, а я всё иду, бреду к нему. Манит меня мечта. И я касаюсь её, как волос любимой.
Они всё такие же - как в юности, так и теперь.
Ах, всегдашняя моя растерянность... Ведь я говорил о мартовском небе!
Вот я возвращаюсь домой непоздним ещё вечером. Ступаю мягко по тёплому снегу и бормочу. Но это секрет.
И на небе - секрет, его колышет светло синий и синий стальной. А ниже - тёмно-голубые пряди. И я склоняю голову, пытаюсь назвать эти цвета и мне ничего не приходит в голову. Я даже тщеславиться перестаю от этой красоты.
И я не понимаю своего счастья.
Очарованный.
А спустя десять минут являются бирюза и перламутр. Небесная горечавка рассыпала свои лепестки. А правее маренго переходит в черничный цвет.
И кто-то растирает, растирает небесные пряди мягкими пальцами, так и я сжимал случайно голубику, чернику в раннем августовском лесу. Но смотрите - всё уже в дымке глубокого вечера. Он явился перед изумлённым тобой, как огромная черничная поляна, и такая в нём свежесть, чистота. И совсем немного тревоги. Но о чём, о чём?
Не могу сказать. Не знаю. Я всегда растерян ранним вечером ранней весной. А поздним вечером часто утешен.

[bna]

Irishfox, если бы это были зарисовки и впечатления о поезде к итальянскому морю, то тогда прижилась бы. А так, у нас тут из писателей только Бардо и моя собака. При этом, Бардо сейчас в завязке.

Прощу прощения за оффтоп.

[marymal]

Сообщение от bna

Irishfox, если бы это были зарисовки и впечатления о поезде к итальянскому морю, то тогда прижилась бы. А так, у нас тут из писателей только Бардо и моя собака. При этом, Бардо сейчас в завязке.

Прощу прощения за оффтоп.

Из Бардо писатель, как из меня балерина. Прошу прощения за оффтоп.

[Nekada]

Сообщение от bna

А так, у нас тут из писателей только Бардо и моя собака.

Как плюнул в душу всем участникам конкурса. Ай-ай-ай.

[marymal]

Сообщение от Irishfox

Есть прекрасная тема художественных фото, пусть будет и тема литературных миниатюр. Здесь же немало пишущих людей.

Спасибо, Максим, пусть приживётся!

[Nekada]

Сообщение от marymal

Из Бардо писатель, как из меня балерина.

Как ты могла! А?
А как же Крымский джокер? Толстов и Тургений от зависти в гробах переворачиваются пред столь великим литературным шыдевром. А ты... Фу такой быть.

[ziliboba0213]

Сообщение от Nekada

Как плюнул в душу всем участникам конкурса. Ай-ай-ай.

Если плюнете в Сегуру,
Знайте, что они утрутся.
Если плюнет в вас Сегуру,
То все сразу захлебнутся.
(с) Баронесса и премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер

[TbMA]

Эта зарисовка появилась из-за спора о чеховских ружьях.
Мой оппонент утверждал следующее: если автору хочется написать, что трава красная, то обосновывать это необязательно.
Авторский произвол рулит, крч.
Я в течение недели писала по миниатюре прям в браузере, всего их получилось шесть или семь. Но эта стала, практически, визитной карточкой.

Красная трава

Он бежал.
Подняться на пригорок, спуститься, обогнуть овраг, не сбавлять темпа, не обращать внимания на резь в груди. Он должен успеть. Не зря его выбрали из лучших бегунов, донесение необходимо доставить.
Незаметный камушек попал под кроссовок — и бегун чуть не растянулся плашмя на красной траве. В последний момент поймал равновесие, быстро глянул на небо — и ускорил бег. Купол уже близко, ещё каких-то пятнадцать минут. Он очень торопился, но чувствовал, что не успевает...


Они появились очень буднично. Просто люди в защитных костюмах ходили по улицам города и что-то распыляли из баллонов. Жители думали, что это сотрудники, нанятые мэрией, поэтому в течение дня с костюмами вежливо здоровались и беспрепятственно пропускали на газоны перед домами. А вечером в новостях показали сюжет, где один из таких костюмов стал жертвой сторожевого пса неподалёку от Кливленда. Журналист брал интервью у владельца собаки, а тот растерянно крутил в руках ногу костюма. Нога искрилась, и из неё вытекала сиреневая жидкость. Костюмы с улиц города исчезли. А на следующий день повсеместно начала пробиваться поросль из красной травы. Художники пищали от восторга, тоннами ваяя пейзажи. Зрелище было действительно эпичное, если не обращать внимания на тот факт, что трава пробивалась через асфальт и дома так обильно, что за месяц было разрушено почти всё. Попытки истребить растительность и защитить постройки успехом не увенчались.
А потом наступил апокалипсис.


Он бежал.
До купола оставалось двести метров, и он выщелкнул из крепления пластиковый тубус с донесением. Под ногами начало противно хрустеть. Небо стало оттенка нежной сирени, заметно потемнело, но даже в сумерках он видел, что у шлюза в купол караульные оцепенели от ужаса, зная, что сейчас произойдёт.
Он делал последние рывки, заведя назад руку для броска. И за секунду до того, как красная трава ринулась вверх, меняя цвет на сиреневый и ломая его тело колючками, он швырнул тубус по направлению к шлюзу...


Один из караульных отложил пульт и убедился, что шлюз плотно вошёл в пазы. Подошёл ко второму, недовольно вытащил у него из-под ботинка тубус:
— Обувь у тебя древняя. В такой, если что, далеко не убежишь. Когда небо покраснеет, надо будет выйти на траву — вдруг кроссовки уцелели. Видел, как мчался? Потому что кроссовки отменные.
Второй караульный не ответил. Он всё ещё видел, как человек, которому не хватило до шлюза около семи метров, раздирался сиреневыми колючками. А ноги его при этом размеренно двигались...
Как будто он всё ещё бежал.

[Irishfox]

Записки кондитера Михаила Копытина


Мне в руки попалась тетрадка с записями. Я нашёл её на помойке. Случайно нашёл, когда... впрочем, вру, не случайно. Я знаю, что в нашу помойку иногда выбрасывают рукописи. В основном, дрянь, но бывают любопытные.
Вот и эта весьма занимательная, только почерк неразборчивый. Каждая заметка подписана —«Михаил Копытин».

1.
Стою в очереди.
Впереди топчется женщина средних лет. Перед ней мужчина помладше. Поворачивается к женщине и спрашивает: «Можно я за вас заплачу»?
Она предсказуемо отказывается. Он непредсказуемо настаивает. Наконец, соглашается. Подходят к кассе.
— Я передумал, — говорит мужчина женщине. — Нечего тут.
Он расплачивается и уходит. Да быстро так, решительно.
Женщина растеряна, ищет поддержки. Напрасно. Все покупатели отводят глаза. Я не отвёл. Она лепечет:
— Как же так?!
Я решаюсь. Немедленно обращаюсь к очереди:
— Давайте в складчину, товарищи. Поможем, чем сможем! Женщине плохо, а нам пока хорошо. Надо помочь.
Пока очередь собирает складчину, я расплачиваюсь за свой батон и ряженку, и выхожу.
Не знаю, чем закончилось. Но чувство очень приятное.

2.
Сегодня готовил эклеры. Не люблю я их готовить. Но готовил, это моя работа.
Сделал крем — пахнет неприятно. Попробовал. Гадость.
Спрашиваю у старшей смены Прокофьевны, не опускала ли она чего в крем, пока я отходил в туалет. Она отнекивается, а вид хитрый. Вот баба — сорок лет уже, а всё хитрит и отнекивается. Всё же просто: положила — скажи, хочешь — не отнекивайся.
В общем, я расстроился.
По пути домой зашёл в библиотеку, взял "Детей капитана Гранта", перечитать. Я в детстве читал, классе в восьмом. Хорошая книжка. Уплыть бы куда-нибудь, хоть с Прокофьевной. Только бы не отнекивалась.
Дома думал о найденной бутылке, а потом о креме. Наш мастер в училище всё повторял: «Кому пироги и пышки, а вам (нам, то есть) — желваки и шишки». Бить - не бил, а приговаривал. Затрещин, говорил, на вас не напасёшься.
Но напасался.
Чего это я его вспомнил?
Посмотрел спектакль минут двадцать "Принцесса Турандот", я тоже так могу говорить, но кому это надо. Надо было в театральное училище идти.
А бутылок с записками я никогда не находил. Может, плохо искал?
Эклеры все съели, хоть и морщились.
Вернее всего, масло прогоркло.
Завтра перед Прокофьевной повинюсь. Как бы приладиться к ней, бутылку вместе поискать?

3.
Мне нравится смотреть на козодоев. Я так-то их никогда не видел, но на картинках они мне нравятся. Бабуля мне рассказывала в детстве, что они пожирают козье молоко, а если видят человека с бидоном поблизости, то и его пожрут. А бидон выплюнут.
Это я так пытался сегодня развеселить Прокофьевну. Она улыбалась как-то нервно, когда я показывал усмешку козодоев. Не знаю, как на неё угодить.
Я посмотрел вбок и быстро взял её за руку. Она не отняла и я обрадовался.
— Чему ты радуешься, Копытин? — спросила она. — Тебе доктор радости прописал, так я не аптекарь.
Грубая она и не влюбчивая. Я отнял руку.
Не очень она мне нравится. Вот её дочка Олечка намного лучше. Олечке двадцать лет. Она учится на парикмахера. Я всё хочу спросить, принимает ли она частным образом. Но, кажется, она даже общественным пока не принимает. Надо к ней подойти и рассказать про козодоев. Может, я неправильно раскрывал рот?
И шутка про бидон, наверное, неудачная. Понятно же, что козодои металл не едят. Да и никто не ходит за козьим молоком с бидонами.
Вот я вырезал из журнала фотографию козодоя. Страшно красивая птица.

* В самом деле, Копытин вклеил в тетрадь фотографию козодоя. Публикую её для наглядности.

91sxegNdi_c.jpg

4.
Сегодня сам не свой.
Ничего не понимаю, делать ничего не хочу. И не могу. Но сначала, всё-таки, не могу.
Всё началось с утра. Мне на ногу плюнули. Я даже не понял, кто. Вижу — ботинок оплёванный. Конечно, может, это была вода, с крыши, например. Но поскольку стало неприятно, я решил, что плюнули.
Вот шёл я на работу и смотрел на ботинок.
Он уже сухой, а я никак не могу успокоиться.
Ведь есть на свете люди, которым на меня плевать. И мне очень захотелось узнать, кто эти люди, чтобы спросить, что я им сделал, за что они со мной так? Иду и трясусь от злости.
Потом успокоился, занялся эклерами.
По дороге домой мне захотелось томатного сока. Зашёл я в магазин, выбрал. А мне хочется солёного сока. Спрашиваю на кассе, солёный? Кассирша не знает. А кто знает? Злюсь.
Ладно, пришёл домой, открыл сок, а он солёный. Значит, напрасно злился.
И всё никак не отойду. Ботинок этот, работа как полуденный сон в июльском хлеву, сок, как насмешка.
И я посреди всего. Зачем я? К чему я, Михаил Копытин, живу внакладку? Напоминаю сам себе сахар в недопитом чае. Потому и недопит, что сахару переложили. А сахар растворился весь, чай испорчен. Если бы жил вприкуску, так глядишь, ещё бы сгодился. А я всё внакладку, внакладку. Может, енота завести?

5.
Я всегда знал, что буду кондитером.
Когда меня в младшей группе детского сада спросили, кем я буду, я сказал, что космонавтом. А подумал: космонавтом-кондитером.
Через год меня опять спросили, и сказал: "шофёром". Шофёром-кондитером.
Через год снова спросили, и я сказала, что буду геологом. Само собой, кондитером.
В третьем классе ещё спрашивали. Я сказал, что автогонщиком-кондитером.
Потом я говорил, что кем буду — не знаю, но кондитером.
Так и вышло.
Ведь чем хороша эта профессия? Я сладкого не люблю и очень добросовестный.
То есть, эта профессия очень даже хороша для меня, чтобы характер воспитывать и совесть заодно.
Я очень совестливый человек, даже самому стыдно от этого.
А характер у меня мягкий.
Я не могу человека обидеть без того, чтобы самому на него не обидеться.

6.
Я пригласил сегодня Прокофьевну с дочкой Олей в кино. Я весь сеанс думал о своих отношениях с самим собой.
Мне кажется, я себя недостаточно люблю.
В детстве у меня был серый кот. Я воображал, будто прихожу к нему в гости, и он печёт мне блинчики с мышатами. И я их ем. Кот был очень доволен, и я тоже.
Потом я вспоминал бабушку, как она приходила с улицы с пучками крапивы и варила борщ.
Мама била меня по рукам, когда я лез в вазочку за мармеладом. А папа уходил восвояси.
Я спрашивал, куда ушёл папа? — Восвояси.
Мне казалось, что это вроде чердака у нас на огороде.
Однажды в декабре, перед Новым годом, когда папа опять ушёл восвояси, я отправился один на наш огород. Я сел на автобус и долго ехал, потом шёл. Я проваливался в снегу, но дошёл. Приставил лестницу и залез на чердак. Там было холодно и пахло мышами. А папы не было. Поэтому я решил его дождаться и уснул. И чуть не замёрз.
Хорошо, что я оставил записку, что ищу папу в восвоясях, на чердаке огородного дома. Меня по записке нашли.
Но, может быть, мне снится, что меня нашли? Мне снится, чтобы мне не было так страшно. Может быть, я сижу до сих пор на холодном чердаке и никак не могу до конца замёрзнуть.
И котика моего давно нет. Бабушки нет. Мама живёт одна, я её редко навещаю, она до сих пор не любит мармелад.
А папа совсем исчез. Он где-то есть, но не хочет находить сына-кондитера.
Что мне делать?

7.
Сегодня - День Советской Армии и Военно-морского флота, а потому я выхожу на улицу с гордо поднятой головой и усмешкой.
Я служил в мотострелковой части и меня надо поздравлять. А и если бы не служил, то — что? Желаю быть поздравленным, ибо мужчина. Право имею и потребность тоже.
Пусть меня поздравит Прокофьевна. И Оленька — пусть. И поцелует тоже.
Я позвонил ей и сказал: «Оленька, поздравьте меня». И Оленька ответила: «Миша, поздравляю. Но зачем вы звоните?»
Далее разговор проходил так.
— Звоню, чтобы вы меня поздравили.
— Я поздравила.
— Ага.
— И что теперь?
— А что вы предлагаете?
— Я ничего не предлагаю. Это вы звоните с непонятной целью.
— Цель понятна: принять поздравление.
— Вы её достигли?
— Ну да.
— И что теперь?
Я задумался. Мне хотелось большего, но Оля ничего не предлагала. Трубку взяла Прокофьевна.
— Чего вам? — спросила она.
— Сегодня праздник, — сказал я.
— Поздравляю. Дальше что?
— А что вы предлагаете?
— Вы звоните, вы и предлагайте.
— Может, куда сходим?
— Втроём? — спросила Прокофьевна.
Тут я набрался смелости и сказал: «Мне бы хотелось, чтобы вы меня поцеловали».
Прокофьевна замолчала. Кажется, она препиралась с Оленькой.
Я ждал.
Потом трубку повесили.
Я ждал.
Долго ждал.
Посмотрел концерт. Вышел на улицу. Зашёл в кафе. Выпил коктейль.
Мимо кафе шли женщины, и смотрела на меня, как на пустое место.
Одна приложила нос к стеклу и стала похожа на поросёнка.
Потом — вторая. Третья. Ещё несколько. Я пью четвёртый уже коктейль, а они смотрят на меня, и носы их как пятачки. На что они намекают?
Я тоже приложил нос к стеклу. А они со смехом убежали.
Как хочется быть любимым.

8.
Я обладаю способностью вызывать в людях любопытство.
Ещё я считаю, что человек должен работать над собой.
Второпях нельзя заниматься ничем.
Мне бы хотелось выучить иврит.
А иногда санскрит.
Допустим, вторник — день весеннего равнодействия.
Действие вторника равно противодействию четверга.
Среда — наблюдатель.
Я не хочу пива. И молока тоже.
Как это они ощущали себя пустыми, как деревья?
Я про йогов. Они же ничего не чувствовали. По ним мог бы пройти бульдозер, а они бы только улыбнулись. В последний раз.
А деревья полны страхами.
В детстве мне папа подарил банку мандаринового сока. Я её выпил на две трети. Никогда я не был так счастлив.

* Почерк Михаила в рукописи изменился. Прыгает, дрожит. Страничка то исцарапана, то легка и просторна. Бедный, бедный Миша.

[Irishfox]

9.
Я смотрел на тающий снег.
То мне казалось, что он тает под моим взглядом. То, что я не могу растаять под его взглядом.
Я зачерпнул ладонью снег и лизнул его.
Он был грязный, и я выплюнул снег на снег.
И на грязном снегу остался мой плевок.
Зачем я сделал это?
Когда всё это кончится, чтобы началось что-то другое?
Почему меня зовут Михаилом?
Это имя мало мне, как мала рубашка моего детства, которая всё ещё хранится в мамином шкафу.
Когда все уходят, я остаюсь один. Постоянно все уходят, и я постоянно один.
И одиночество ломает меня, но никак не сломит. Я непреклонный, Михаил Копытин, кондитер девяноста семи (двадцати семи) лет от роду. А род мой пророс в древнее жито памяти.
Сегодня я был у мамы. Она плакала, глядя на меня. Хорошо, что не напомнила, что я глуп.
Зачем я мучаю Прокофьевну и Оленьку?
Может, я — география рода человеческого? Местоимение, замещающее многих.
Мне кажется, если я положу в крем для эклеров немного рассолу, мир этого не заметит.
Сегодня перечитываю, что написал вчера и не понимаю этих слов. Кто водил моей рукой? Я болен.

10.
Человек звучит как рэп.
Или рып.
Человек рыпается тудемо-сюдемо. Тудою-сюдою.
За деньгами. Славою. Оленькой. За счастьем. Новой квартирой. Домом. Работой. Пассивным заработком. Активным потреблением. Невзрачными обстоятельствами. Мыслительными структурами. Паттернами. Скатертями.
Жил-был казак Витрувий. Разжёг он раз костёр до неба, да и погасил его одним плевком. Всё мог казак Витрувий, гордость его сгубила.
Почему я, Михаил Копытин, такой бесстрашный? Потому, что я считаю кузнечиков по ночам. Они прибегают ко мне в постель согреться.
Проснёшься одиноким в ночи, закрепишь глаза кулаком и слышишь — орут.
Надсаживаются, в уши горланят, стой насмерть, Копытин. То есть, лежи, терпи.
Надсаживай душу, как природную гармонику.
Лезут целоваться.
Трут ножками, я млею.

11.

Я вчера сделал предложение Оленьке. Она мне отказала с мягким укором.
— Вы дебил, Миша, — сказала Оленька с грустью. — И хуже всего, дебил сознательный, укоренённый в неприкаянную российскую ментальность, как кактус в мексиканскую почву.
Я постиг смысл её слов. И теперь лежу в кузнечиках, как в одеяле из ромашек. И чудится мне — рядом лежит Оленька и вот уже, совсем уже, давай уже, скорей уже.
Уверен, что пословица «в тихом омуте черти водятся» когда-то звучала так: «в шумной чаще много канареек».
Но люди извратили смысл этой пословицы. Они распугали всех канареек и чащи вымерли от скуки. А люди окунулись в омуты и черти-то с них так и посыпались, так и посыпались.
А потом присмотрелись: в чаще канареек нет, а в омуте сплошные черти. А люди чистенькие сделались.
Я сегодня увидел чёрта. Он был похож на канарейку. Это он притворялся, конечно. Все черти похожи на женщин. А сами-то женщины ангелы.
Как бы мой дневник не попал в руки хитросплетённому человеку. Такой, пожалуй, смыслы извратит. Я так думаю, что дневник-то съем, когда придёт пора. Просто растопчу, порву мелко и съем потом.
А, может, чертей-то и нет, а? Сколько их на кончике иглы помещается? Я думаю, сотни три, не больше.

* Читаю и тревожусь за состояние Михаила. Хочу думать, что он сумел преодолеть эти тревожные мысли насчёт трёх сотен. Ведь известно: не больше пятидесяти.

12.
Я выброшу эту тетрадь в помойку. Туда иногда выбрасывают кое-что интересное. Сосед говорит, что нашёл там трёхногий табурет и чучело дятла. Вот будет забавно, если я забуду, что выбросил тетрадку, а потом найду. Я открою её и прочитаю: «Записки кондитера Михаила Копытина».
«Кто это?» — спрошу я у себя. Конечно, если забуду, как меня зовут.